Киреев из окна автобуса знакомился с городом. Проехали по широкой улице, потом свернули на зеленый бульвар. Обогнули пруд, поднялись в гору, подкатили к березовой роще, остановились. Киреев, не торопясь, сошел на тротуар, осмотрелся. Увидел кирпичные корпуса фабрики, которые высились на пригорке за березовой рощей. Белые стволы деревьев выстроились, как солдаты, с обеих сторон черной асфальтовой дорожки. Киреев поднялся по крутому склону и подошел к большому двухэтажному зданию, где была проходная.
В проходной стояла высокая пожилая женщина-вахтер в синей куртке, подпоясанной широким желтым ремнем, в коричневом берете, сохранившем форму тарелки.
— Скажите, пожалуйста, — обратился к ней Киреев, — как бы мне повидать Антонину Федоровну Дронкину?
— А никак, — отрезала вахтерша. — Когда сменится, тогда и повидаетесь.
— Я не могу ждать, — попытался объяснить Киреев. — Нельзя ли вызвать ее хотя бы на пять минут?
— Кто же вы ей будете?
— Да как вам сказать, — замялся Киреев, — просто знакомый.
— Ежели ко всем «просто знакомым» вызывать наших девчат, фабрику придется остановить. Понимаете?
— А как же быть? Дело-то минутное. Хотел передать ей пропуск. Он у меня нечаянно остался.
Вахтерша сокрушенно покачала головой:
— Ай да молодежь пошла! То-то она утром плела небылицы. Объяснение про потерю пропуска сочиняла. Оказывается, забыла у кавалера.
Она многозначительно поджала губы, выпятила грудь и во все глаза уставилась на летчика.
— Да вы не так поняли, — пытался объяснить Киреев, чувствуя двусмысленность разговора. — Пропуск у меня оказался, так сказать, по непредвиденному случаю...
— Не глупее других, разбираюсь, — оборвала его вахтерша. — Стойте здесь, не сходите с места.
Она решительно сняла трубку висевшего на стене телефона.
— Товарищ начальник? Боец Чумакова говорит. Тут гражданин какой-то с пропуском Дронкиной. Ну, той самой, Антонины. Уже задержала. Приходите выяснить. Слушаюсь.
Она повесила трубку и строго приказала летчику:
— Начальник охраны придет, ему и объясняйте.
Тут же из другой двери появился начальник охраны — тучный мужчина, прихрамывающий на левую ногу, в зеленой фуражке с малиновым околышем, с подстриженными усами, в роговых очках.
— Вот этот гражданин, — доложила начальнику вахтерша.
— Слушаю вас, — обратился начальник охраны к летчику.
— Я хотел бы повидаться с Дронкиной Антониной Федоровной.
— Из прядильного цеха?
— Вероятно. Кажется, из прядильного, — неуверенно ответил летчик.
— В рабочее время нельзя, — любезно пояснил начальник охраны. — Этак мы всю фабрику без работниц оставим, ежели всех вызывать на свидания. Оно, конечно, к женщинам завсегда тянет мужчину. Однако нельзя. В рабочее время нельзя.
— Да я по делу.
— А зачем она вам?
— Я насчет пропуска. Ну и на словах кое-что передать. Пятиминутное дело, сами посудите.
— Свой пропуск она вчера утопила в реке, когда спасала подругу. Между прочим, тоже нашу работницу. Сережкину, ударницу коммунистического труда.
— Наврала она все, — вступила в разговор вахтерша. — Не утопила она пропуск, у него он в руках, у красавца служивого. Никого она не спасала.
— Это совершенная правда, Чумакова, — строго оборвал ее начальник. — Утром по радио передавали, и сама потерпевшая Сережкина подтверждает, что тонула в реке и что Дронкина спасала ее. Да еще, говорят, какой-то летчик кинулся в воду, а как вытащил Сережкину на берег, убедился, что живая, тут же и скрылся. Пожелал остаться неизвестным.
— Так точно, — подтвердил Киреев. — Только пропуск-то Дронкиной не утонул, а вместе с сумочкой остался в лодке, я его после и взял.
— Постойте, постойте! — уставился на Киреева начальник охраны. — А вы разве там были?
— Ну конечно. Вот я и принес пропуск да хотел узнать о здоровье потерпевшей. Ее, кажется, Галей зовут?
Начальник хлопнул в ладоши, засмеялся:
— Да как же я сразу не догадался? Голова садовая. Ведь вы летчик, а я-то рассуждаю. Это ты, Чумакова, попутала, шут тебя побери. Я извиняюсь, товарищ. Пойдемте в помещение, мы вам и Дронкину покажем, и кого хотите. Такому человеку разве можно в чем отказать? Пожалуйста. Посторонись, Чумакова. За мной!
Начальник охраны провел Киреева в просторный кабинет фабричного комитета, возбужденно говорил каждому встречному:
— Познакомьтесь, товарищи. Спаситель нашей Гали Сережкиной. Слыхали по радио? Молодец, ей-право. Скромняга, настоящий герой. Девушки, позовите-ка живее Тоню Дронкину из прядильного! Сережкиной на фабрике нет, а Дронкина в курсе. Покличьте ее.