Они пожали друг другу руки. Это как бы сблизило их, внесло простоту и естественность в разговор.
— Как самочувствие? — спросил Медников у Гали. — Все в порядке?
— Как видите. Даже на танцы пришла.
— Что же мы теряем время? Пойдемте танцевать.
Медников пошел с Галей, а Киреев — с Тоней.
— За что ты обиделась на меня? — спросил Киреев девушку, пробираясь в толпе и переходя сразу на «ты», — Что я такое сделал?
— Когда?
— А на фабрике.
— Я не обиделась, а предупредила.
Оркестр заиграл модный танец. Людской поток хлынул на площадку, увлек за собой наших героев.
Галя и Медников танцевали.
— Почему вы такая грустная? — спросил Медников, склонившись к Гале. — Не любите танцев?
— Ну что вы? Как можно не любить танцы? — Она тихо засмеялась. — А вы?
— Я люблю тишину. Шум и толпа утомляют. Пойдемте гулять? — предложил он.
— Если согласны, я — за.
— После третьего танца, — сказал Медников.
— Хорошо.
Он танцевал с удовольствием, сразу повел партнершу свободно, плавно и все больше входил в азарт. Он считался неплохим танцором, но теперь сам чувствовал, что танцует хуже ее — этой гибкой огневой девушки, легкой, как птица, верткой, как змея. Он любовался ею и с каждым танцем все более подчинялся ей, стараясь угадать ее движения, все меньше ошибался. Танцы по-настоящему захватили его, кружась с девушкой, он испытывал нечто похожее на чувство удовлетворения от хорошо выполненного трудного пилотажного упражнения. Он словно был в полете, хотя всего-навсего — в «полете танца», как говорили в старину.
Кончился третий танец.
Медников с сожалением остановился. Придерживая Галю за локоть, повел ее к Кирееву и Тоне.
— Уговор дороже денег, — сказала Галя, — пошли гулять.
— Мне говорили, вы сильно ушиблись об лодку.
— Ужасно глупая история. Мне даже стыдно вспоминать, ведь я хорошо плаваю.
— Локоть не болит?
— Нет, нисколько.
Они долго бродили по темным аллеям. Галя и Андрей шли впереди. Тоня и Виктор отстали на несколько шагов. Киреев что-то объяснял Тоне, она часто возражала ему, и тогда ее звонкий голос перемежался с глухим бубнящим говорком Виктора. Галя больше молчала, лицо ее было серьезно, она слушала собеседника. Выходили к набережной, снова возвращались в глубину сада, то серьезно говорили о звездах, книгах, дальних странах, то весело болтали о пустяках. Тоня заговорила о Чехове, Киреев подхватил эту тему, сказал, что он тоже родился в Таганроге, стал вспоминать чеховские места, сохранившийся домик писателя и все легенды и предания, которые еще не стерлись из памяти таганрожцев.
— Это мой любимый писатель, — призналась Тоня и с каким-то особым уважением посмотрела на Киреева, будто тот факт, что Киреев неожиданно оказался земляком Чехова, поднял летчика в глазах девушки.
Потом Киреев и Тоня переключились на другие темы, особенно усердно они обсуждали новые песни, спорили о певцах и певицах.
— Микрофонное пение — это обман, — горячо доказывал Киреев. — Я люблю натуральный голос, так сказать — товар лицом, без всякой маскировки.
— Новое всегда пробивается с трудом, — возражала Тоня. — Многие не хотят понять, что современная эстрада без микрофона просто немыслима.
— Это как кому.
— На вкус и цвет товарищей нет...
С тех пор летчики и девушки встречались почти каждый свободный вечер. Чаще всего ходили в парк, бродили по набережной, где было тихо и безлюдно. В ветреную и дождливую погоду спасались в кинотеатре. Чем ближе узнавали друг друга, тем больше хотелось быть вместо. Девчата нравились летчикам, и чувствовалось, что случайное знакомство постепенно перерастает в дружбу.
Вскоре в части пошли слухи, что полк переведут на новое место. Ребята забеспокоились: не хотелось расставаться с девушками, встречи с которыми становились более частыми, разговоры — сердечными, тревожно-волнительными.
Однажды вечером, когда друзья гуляли по набережной, Медников взял Галю под руку, хотел увести в темную аллею, оставив Киреева и Тоню вдвоем.
Вдруг Галя озорно оттолкнула Медникова, побежала к реке.
— За мной, ребята! — крикнула она. — Пошли водяного ловить. Гоп-ля!
Она соскочила с парапета на песчаный берег. Медников прыгнул за ней. Через минуту на берегу появились и Киреев с Тоней. Спустились к реке.
Галя сняла туфли и пошла по воде, шлепая босыми ногами, поднимая платье выше колен, чтобы не замочить подол. Медников схватил ее за руку, хотел остановить, но Галя оттолкнула его.
— Эх, искупаться бы! Какая вода! Красотища!
— Да ну тебя! — остановила ее Тоня. — Посидим на скамейке.