— И все же я прошу учесть, что вспышка самолюбия была только поводом для моего поступка, — настаивал Медников. — Сам же я давно думал о возможности такого полета на реактивном истребителе и всегда внутренне был уверен в успехе. Я же не враг самому себе, чувствовал, что могу это сделать.
— Вы даете отчет, чем рисковали? — устало прервал ого полковник.
— Рисковал я многим, товарищ полковник. И прежде всего своей головой.
— И самолетом, — строго добавил дознаватель Ганкин, — Вы знаете, сколько он стоит?
— Знаю, — кивнул Медников. — Самолет очень дорогой. Да разве дело в этом?
— И в этом. Денежки-то народные, — внушал Ганкин, — Вы же летчик-истребитель, не какой-нибудь артист под куполом цирка. Там можно очаровывать девушек и срывать аплодисменты, а в авиации превыше всего воинский долг.
— Дело ваше, верить мне или нет, а я говорю правду. Давно мечтал о таком полете и рад, что мне удалось. Конечно, обстоятельства странные, можно их расценить как глупость, но это факт. А насчет девушек иронизировать не стоит. Вы ведь женаты, у вас дети, значит, тоже в свое время полюбили девушку, которая потом стала вашей женой.
Слова летчика задели дознавателя.
— Все любили, но не за счет нарушения воинской дисциплины, — оборвал он лейтенанта. — Мастер философствовать!
Ганкин остался доволен строгостью и жесткостью тона, с которым он вразумлял летчика.
— Вернемся к делу, — вмешался в разговор Червонный. — Если поверить вашим словам, лейтенант Медников, вы давно теоретически допускали возможность полета под мостом на реактивном истребителе?
— Совершенно верно, — подтвердил Медников.
— Почему же вы, как летчик, не поставили такой вопрос перед командованием? Может, оно сочло бы нужным доложить вышестоящим инстанциям?
Медников усмехнулся, не дождавшись, когда замполит закончит свою мысль. Червонный оборвал фразу, с досадой поджал губы.
— Доложить по инстанциям? — пожал плечами Медников. — Все эти инстанции сочли бы меня невеждой или сумасшедшим, вот как и вы считаете. А теперь такой полет уже не предположение безумца, а факт. Теперь можно докладывать и по инстанциям.
Он замолчал и почему-то посмотрел на полковника, ища сочувствия.
— Я думаю, все ясно, — сказал полковник Слива. — Ваши соображения, лейтенант Медников, надеюсь, будут учтены. Вы все записали, товарищ дознаватель?
— Так точно, — сказал Ганкин, шурша листками блокнота и не переставая писать.
— Меня будут судить? — спросил Медников, обращаясь к полковнику.
— Не могу точно сказать, но вполне возможно, — ответил полковник, направляясь к выходу. — Вас известят о дальнейшем ходе дела. Желаю здравствовать!
Он сделал шаг к выходу и вдруг остановился в дверях.
— Да, чуть было не забыл. Ко мне обращалась с просьбой о свидании с вами одна молодая особа, кажется, Галя.
— Это моя невеста, — поспешно вставил Медников.
— Очень хорошо. Она сама мне сказала, что ваша невеста. В порядке исключения я разрешу ей свидание, сели она еще не передумала.
Медников благодарно склонил голову.
— Спасибо, товарищ полковник.
Вслед за полковником ушли замполит Червонный и Ганкин.
Когда они вернулись в штаб, командир сказал своим спутникам:
— А все-таки, дорогие товарищи, мне кажется, мы поторопились доложить в дивизию. И теперь стоим, как лошади на привязи, ни тпру ни ну. Надо было решать на свой риск.
— Ты, Николай Сергеевич, не прав. Случай из ряда вон выходящий, все равно узнали бы и в дивизии, и в округе, так лучше, что мы сами доложили. Пусть теперь решают.
— У нас все готово, — сказал дознаватель Ганкин. — Дадут сигнал, пошлем рапорт.
— Теперь, конечно, поздно рассуждать. Машина завертелась, обратного хода не дашь.
— Как сказать, — усмехнулся Ганкин. — Иной раз такие развороты бывают, не дай бог.
— Ни дивизия, ни округ на наше решение это дело уже не вернут, — сказал полковник. — Я утром звонил генералу, он перво-наперво выругал меня, да еще лисой назвал. Говорит, хитришь, полковник Слива, от ответственности уходишь, распустил летчиков, дисциплины никакой, а у высших инстанций спрашиваешь, как быть. Слишком, говорит, необычное дело, чтобы не сообщать в Москву, тепорь жди, что Москва скажет. Может, не одного воздушного лихача накажут, а вместе с ним и его командиров.
— Вот это да! — развел руками Червонный. — В Москву доложили? В ВВС?
— Говорит, самому главному маршалу.
Ганкин притих и вкрадчиво кашлянул.