Члены шаек — вскоре за ними закрепилось название «гангстеры»,[30] как правило, рекрутировались из самых низших социальных слоев общества, ужасающая бедность которых создавала благодатную питательную среду для роста деклассированных элементов. В Соединенных Штатах, в которые ежегодно переселялись сотни тысяч людей, эмигранты, в своем большинстве не имевшие никакой квалификации, составляли основную часть. Не зная языка и обычаев страны, подвергаясь национальной, а зачастую и религиозной дискриминации, большинство эмигрантов жило в трущобах, как в гетто. В любых нарушениях переселенцами гражданских и уголовных законов усматривалась особая жестокость, а пресса называла их «нетипичными для Америки явлениями». Когда безработные и голодающие сотнями тысяч покидали Зеленый остров (Ирландию. — А. С.), пресса, не жалея красок, расписывала преступления, совершаемые ирландцами, а когда евреи, спасаясь от погромов и деспотизма, бежали из царской России в Соединенные Штаты, американские газеты истошно кричали о бесчинствах еврейских банд. Таким образом, у среднего американца сложилось представление, будто коллективно совершаемые преступления были импортированы в США.
В этих условиях в среде сицилийских эмигрантов, у которых были еще свежи в памяти воспоминания об отечественной мафии, зародился эмбрион «новой» («второй». — А. С.) мафии. Ее первыми жертвами стали крестьяне-соотечественники. С ними было меньше всего хлопот. Если у итальянского лавочника просили «мзду» в обмен на «защиту», то долгих объяснений не требовалось. Лавочник или ремесленник платил и, жалуясь приятелю или соседу, говорил: «Видишь, Джузеппе, ничего не изменилось. Мафия повсюду с нами».
При такой постановке дела мафиози Нового Света начали быстро богатеть. В 1890 г. каждый в Новом Орлеане знал о банде мафиози «Черная рука». Как это ни парадоксально звучит, но мафиози чрезвычайно гордились и названием своей банды, будто заимствованным из бульварного криминального романа, и подметными письмами с «предостережениями» и угрозами, подкрепленными наивно-таинственными знаками.
Новоорлеанская полиция, которой были известны все гангстерские банды, по отношению к «Черной руке» проявляла странную пассивность. Ни для кого из жителей города не было тайной, что бандой итальянских уголовников руководили братья Антонио и Карло Матранга, иммигрировавшие из Палермо. В Новом Орлеане они открыли вначале овощную лавку, а затем приобрели фирму по импорту фруктов. Обосновавшись в Новом Орлеане, «Черная рука» первым делом захватила контроль над портом, главным перевалочным пунктом растущей торговли фруктами. Ни одно судно в порту не разгружалось до тех пор, пока судовладельцы не уплачивали братьям Матранга установленной дани.
Разумеется, этого не могла не заметить общественность. Однако было немало упрямых, неверующих и просто наивных людей, полагавших, что мафия — это чисто сицилийское явление, не характерное для Америки. Среди этих людей были и откровенные завистники, которые сами охотно прибрали бы власть над Новоорлеанским портом.