— Рон, но это же помогло нам спасти Сириуса от поцелуя дементоров…
— Да, помогло. А что толку? Он как числился беглым преступником, так им и остался, только камеру в Азкабане сменил на более комфортную… А ты потом почти всё лето пролежала с магическим истощением. Использование Маховика времени не просто так запрещено… Даже Невыразимцы пользуются им в редких случаях. И то не больше, чем на пару часов. А ты им пользовалась целый год. Что, намного поумнела, посещая по восемь занятий в день?
— Я же не знала, — всхлипнула девушка, — мне профессор Макгонагалл сказала, что это безопасно… Она сама им пользовалась, когда училась в школе…
— Ну да, безопасно… Вот она и выглядит в свои пятьдесят на все сто. Интересно, где она сама-то его взяла?
— Это их семейный артефакт, — пробурчала сквозь слёзы заучка.
— А в прошлом году ты взялась за освобождение домовиков! Не понимая, что без магии хозяев они просто не могут существовать. И им нравится такое их положение. А ведь и я, и Невилл тебе об этом не раз твердили. Так нет, упёрлась… — Грейнджер уже не противоречила другу, а обиженно сопела. Жалко, что профессор не мог видеть её лица в этот миг. А Уизли удивил! И, надо отметить, очень удивил. — А в этом году ты превзошла самою себя. Это твоё противостояние Амбридж. Чего ты добилась? Сама же и пострадала от неё. Мы ведь и на этот раз с Невиллом тебя предупреждали, чтобы ты угомонилась. Так нет! Ты пёрла, как слепая пикси на дракона. Что изменилось от того, что ты написала письмо в министерство? Ничего! Только у Амбридж появилось ещё больше полномочий. Про поход в министерство я уже молчу. Знаешь, после директорских вывертов с подменой Поттеров и нелепой смерти папы, я не верю уже так Дамблдору, как раньше. Даже мама начала сомневаться в правильности его поступков.
— Ты и в этом хочешь меня обвинить? — возмущённо вскрикнула Грейнджер, — нас туда послал сам директор…
— Директор нас отослал спать… А вот ты как раз и потащила нас…
— И чего вы тогда попёрлись за мной? — нетерпеливо перебила она друга, — мы бы с Гарри и сами справились. Это ты выпустил БОМБАРДУ и разрушил Зал Пророчеств. Мы с Гарри могли спрятаться под мантией-невидимкой.
— Не знаю, почему я пошёл за вами… — задумчиво произнёс Уизли, — мной что-то двигало… Что-то такое, чему я не мог сопротивляться… Как ИМПЕРИУС.
— Не думаешь ли ты, что директор Дамблдор наложил на нас непростительное заклятие? — скептически произнесла гриффиндорка.
— Не знаю. Может быть…
— Рональд Уизли, ты сам себя слышишь? Как ты можешь даже подумать такое на этого Великого и Благородного человека?
Снейп тихо хмыкнул. Действительно, как можно подумать, что директор Дамблдор может свободно использовать непростительные? Если для него непреложный обет молчания — норма.
— Ладно, может, я и не прав, — пошёл на попятную Уизли. — Но это твоё табу на имя Поттера… Гермиона, скажи, чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы тебя выперли из магического мира? Или отправили в Азкабан? Тебе ведь уже есть шестнадцать лет. Все эти твои деяния — незаконны…
— Незаконны? Тогда почему вы поддерживали меня? — взвизгнула гриффиндорка.
— Поддерживали? Разве мы тебя каждый раз не тормозили? Но ведь ты же самая умная, а мы кто? Я — тупой лентяй… Гарри, НАШ Гарри — лопух и чересчур доверчивый. Невилл тоже для тебя не авторитет, хотя он всегда всё верно говорит. Не слишком ли ты преувеличиваешь свою самооценку. Тебе не переделать наш мир, Гермиона. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Так сказал Чарли.
— Знаешь что, Рональд, ты можешь не дружить со мной больше, — она повернулась, чтобы уйти.
— Погоди, Гермиона.
— Чего тебе ещё? — рявкнула девушка.
— Хочу напомнить тебе. У тебя долг жизни, как и у Джинни, по отношению к НАШЕМУ ГАРРИ.
— И что? Всё это глупости чистокровных… Так сказал директор Дамблдор.
— Нет, это не глупости. Это серьёзно. Поэтому я не буду принимать участие в том, что велел директор. Оставьте парня в покое. Гермиона, он ведь был нашим другом!
— Знаешь что, Рональд, директор Дамблдор ради общего блага тоже пошёл против своего друга…
— Что ты можешь знать об этом?
— Я знаю, я читала в учебнике по Истории Магии, которую нам выдала профессор Поттер.
— Ну, ну. А ты не слыхала, что историю пишут победители?
— Что-то ты резко поумнел, Рональд, — язвительно произнесла девушка, — и скажи об этом директору, — она развернулась и, громко стуча каблуками о каменный пол, побежала вниз по лестнице, проскочив мимо притаившегося в темноте профессора, даже не заметив его.
— И скажу, — крикнул ей вдогонку парень, — и скажу, — уже тише повторил он, — хватит с меня одного клейма предателя крови, — еле слышно проговорил гриффиндорец, — и тебе не переделать наш мир, подруга.
— Так, так! — вышел из своего укрытия профессор Снейп, — кого я вижу? Мистер Уизли! Ваша подруга только что пробежала мимо меня, чуть не сбив с ног. Что, семейные разборки после комендантского часа? Днём времени не хватает?
— Простите, профессор, но это не Ваше дело, — грубо ответил ему Уизли, — мы старосты и имеем право…
— Вы старосты курса и имеете права только в своей гостиной и на своём курсе, — перебил его Снейп. — Отработка, мистер Уизли. Каждую субботу после занятий и воскресенье после обеда. — Парень посмотрел на него с какой-то затаённой в глазах благодарностью.
— Хорошо, сэр, — незаметно вздохнул он.
— Хорошо? — удивлённо приподнял брови зельевар.
— Да, профессор Снейп, хорошо, — кивнув, буркнул тот.
— Что ж, замечательно. И передайте Вашей подруге, у неё тоже отработка. А сейчас пойдёмте, провожу Вас до вашей гостиной…
========== Глава двадцать восьмая ==========
Рональд Уизли был шестым ребёнком в многодетной семье чистокровных волшебников. Шестым сыном. Когда он родился, старшему брату Биллу было уже одиннадцать лет и он пошёл в школу Хогвартс. Чарли, второму сыну четы Уизли, было восемь, Перси — шесть, близнецам по четыре года. А когда Рону было полтора года, родилась единственная дочь в этой семье — Джинни. Естественно, у родителей не хватало времени уделить всем детям отдельное внимание. Рон всегда чувствовал себя лишним, ненужным в семье. Старшим братьям было не до него, а близнецы издевались над младшим братом, пугая его разными своими «шутками» и обманывая. Мать всё своё время проводила на кухне и с дочерью. Отец занят целыми днями на работе в министерстве, которая почти не приносила дохода в семью, и половину зарплаты тратил на возню с маггловскими штучками. У мальчика никогда не было ничего своего, купленного именно для него. Одежда, доставшаяся ему от старших братьев, была перешита и переделана несколько раз. Спал он в комнате Билла, когда тот уезжал в Хогвартс, а когда приезжал на каникулы, то они жили вместе. Рон больше всех любил своего старшего брата и прислушивался только к нему. Отца Рон перестал уважать, когда пошёл в школу и увидел, как одеты другие дети. Мать Рон тоже не особо любил, но побаивался. Та могла и ремень использовать в воспитании сыновей, а уж если начнёт кричать, то, кажется, даже баньши её не перекричать… Мальчик всегда ждал, что когда Билл закончит школу и пойдёт работать, то заберёт его, и они будут жить вдвоём. Ну, ещё можно взять будет Чарли. Рон к нему тоже относился с уважением, но не так, как к Биллу. Билл, Чарли и позже Перси всегда находили время, чтобы заниматься с младшим братом, и заступались, даже иногда поколачивая близнецов за издевательства над ним. Но, когда они уезжали в школу, мальчик оставался совсем один. Он как дикий зверёк пытался урвать свой кусок, получить что-то своё, личное. Если старшие братья (не считая близнецов) были терпимы в обществе, то воспитанием младшего никто не озаботился. Его не научили даже есть и вести себя за столом прилично. Скорее приучили к тому, что если с максимальной скоростью не закинешь еду в рот, можешь остаться голодным, близнюки обязательно что-нибудь подсыплют или подольют такое, что потом проведёшь целый день в кустах или покроешься какой-нибудь дрянной слизью. Мать, конечно, кричала на сыновей, но это на них действовало лишь некоторое время, а потом они ещё жёстче отрывались на младшем брате. У отца же не было времени заниматься воспитанием сыновей. Всё свободное время он проводил в своем сарае, что-то мудрил над маггловскими штучками.