Для кого поёт соловей?
Самое шумное время в лесу — это, конечно, весна. Всюду гремит многоголосый птичий хор. Зяблики пинькают, иволги насвистывают, певчий дрозд почти как флейта поёт, — а если тебе повезёт, то услышишь и соловья.
Сидит он в листве — серенький, неприметный — и то щёлкает, то рокочет, то трелью рассыпается, да так звонко и красиво, как ни одна другая птица не умеет!
И если могут переговариваться между собой кузнечики, лягушки и рыбы — то в сложных, богатых звуками и мелодиями птичьих песнях и подавно есть смысл. Песней птицы подзывают друг друга, отгоняют соперников, предупреждают об опасности. Они даже ругаться могут — послушай, как ссорятся воробьи, отнимая друг у друга хлебную корку. А самые красивые песни птицы поют для своих невест и жён. Если пересказать соловьиную песню человеческими словами, то получится примерно так:
— Я пою лучше всех Соловьёв, а моя жена — самая красивая соловьиха во всём лесу. Под этим кустом мы совьём гнездо, и, если какой-нибудь чужак попробует тут поселиться, я его прогоню — потому что я храбрый и сильный!
В конце мая соловьи начинают высиживать яйца. Теперь песня могла бы подманить к гнезду врагов, и соловьи молчат.
Если пройти около гнезда, услышишь только короткий, тревожный свист: «Рядом враг!» Когда вылупятся птенцы, соловью тоже не до песен — ведь надо детей кормить. А у птенцов один разговор: «Дай есть!» Подлетит отец или мать с гусеницей, малыши рты раскроют, шеи вытянут и кричат. Кто громче кричит, тот больше и получит.
Но что там птенцы! У чаек, журавлей и некоторых других птиц даже яйца умеют разговаривать с матерью. Когда до вылупления птенца останется день или два, стоит птице сойти с гнезда, как птенец в яйце начинает пищать. Мать понимает: «Мне холодно! Мне страшно!» Снова сядет она на гнездо — яйцо и умолкает.
У каждой птицы свой язык, свои песни. Обычно пение иволги или зяблика понятно только другим иволгам или зябликам. Но бывает и иначе.
Сидел я как-то на пеньке, слушал лесной концерт. Вдруг сорока как застрекочет — и сразу все птицы стали кричать впятеро громче. Дрозды уже не поют, а трещат, зяблики верещат, а иволга — как кошка мяукает, и все вьются клубком вокруг одного места. Гляжу — а там сова. Шипит, клювом щёлкает, перья топорщит, а птицы на неё так и бросаются. Всё больше их, со всех сторон летят и на всех птичьих языках кричат: «Гони её, разбойницу!» Не выдержала сова, улетела в чащу.
Значит, при сигнале опасности птицы друг друга понимают, особенно, если первой подаст его сорока или ворона. Они в лесу главные караульщики, к ним все прислушиваются.
О чём кричат обезьяны?
В одном африканском заповеднике учёные изучали жизнь мартышек. Эти обезьяны живут на деревьях, кормятся на земле и больше всего боятся орлов, леопардов и огромных змей — питонов.
Увидели однажды мартышки питона, испугались и закричали. Учёные записали их вопли на магнитофон. Записали они и крики мартышек при виде орла и леопарда. А потом решили дать мартышкам послушать эти записи.
Включили первую плёнку — переполошились обезьяны. Попрыгали на деревья и сверху вниз смотрят — где же питон ползёт?
Включили вторую запись. Теперь обезьяны забились в густой кустарник, где орлу их не достать, и посматривают вверх, отыскивают крылатого врага.
Потом третью плёнку запустили, и мартышки полезли на верхние ветки деревьев, где леопард их не поймает. Ведь он охотится на земле, из засады, — а спасаться от него нужно повыше.
Так люди узнали несколько слов языка мартышек, и эти слова значили: «Берегись питона!», «Берегись орла!», «Берегись леопарда!»
А у обезьян макак учёные подслушали целых тридцать шесть звуковых сигналов — «слов» обезьяньего языка.
У всех зверей есть звуки, которыми они выражают испуг, голод, ласку. Ежи, например, при опасности фыркают, когда довольны — пыхтят, а во время драки кричат. Небогатый у них язык. А вот в языке волков десятки звуковых сигналов. Они умеют не только выть, но и лаять, визжать, скулить, хныкать, рычать, шипеть, фыркать, тявкать — и всё на разные голоса и с разным смыслом. Охотники рассказывают, что своим воем волки могут с сообщать друг другу — где ходят другие волчьи стаи, где можно встретить добычу, а где — людей.
И у собак есть свой язык. Каждый человек, который держит дома собаку, знает главные слова этого языка. Если пёс скулит, это значит: «Я боюсь!» или «Мне больно» Когда он весело лает — он говорит: «Я рад!» или «Поиграй со мной!» А уж сердитый лай и рычание собаки все хорошо понимают.
Язык зверей не похож на наш, разобраться в нём нелегко. И только человек, очень хорошо знающий природу и животных, может понять, о чём воют волки или кричат обезьяны.
Ушки на макушке
Теперь мы знаем, что звери очень неплохо могут объясняться друг с другом. Ну, а как они слышат?
Был у меня в детстве пёс, звали его Тузик. Серый, на овчарку похожий, и уши торчком. Лежит, бывало, на коврике у дверей и дремлет, а уши как будто сами по себе на каждый шум настораживаются. Проехала по улице машина — шевельнулись уши. Залаяла вдали собака — опять шевельнулись. И вдруг как вскочит Тузик — и к дверям. Визжит, лает, открыть их требует! Открываю, смотрю — а по лестнице поднимается моя бабушка.
Кажется, невозможно было расслышать её шаги сквозь тяжёлые, обитые ватой и клеёнкой двери, — а всё же Тузик услыхал. Ведь у собак не только прекрасное чутьё — они и слышат очень хорошо, гораздо лучше, чем мы.
Впрочем, и у людей не такие уж плохие уши, а устроены собачьи и человеческие уши очень похоже. Например, и у собаки, и у человека есть ушные раковины. Те самые, которые мы обычно и называем ушами. Они собирают звуки, усиливают их и направляют внутрь головы, в узкий ушной канал, где спрятаны барабанные перепонки. Ушные раковины есть только у млекопитающих животных — тех, которые кормят своих детёнышей молоком. А у насекомых, лягушек, ящериц их нет.
Нет ушных раковин и у птиц, хотя слух у них, особенно у сов, очень хороший.
Но если ушные раковины собирают и усиливают звуки, то, наверное, лучше слышат те звери, у которых уши большие? Конечно. Особенно большие уши бывают у ночных животных.
Взять хотя бы лисичку фенека, у которого уши больше всей головы. Днём он отсыпается у себя в норе, а ночью выходит на промысел. Услышит в темноте шорох ящерицы на песке — бросится и поймает. Услышит, как тушканчик лапками топочет, и прыг! А тушканчик — в сторону, и поминай как звали. Ведь и у него уши большие и чуткие — чтобы услышать врага вовремя.