– Там вот, за этим домом, только я не знаю, откроет ли она нам.
– А что, она болеет?
– Да нет, просто она, кажется, немного крэйзи.
Павел снова не понял намеки Наташи.
– Ну да ладно, все будет хорошо, пошли.
Павел поглядел на часы. Было без четверти час. До последнего рейса теплохода еще оставалось много времени. Прошли вдоль почерневших от времени кольев забора, доходивших до плеч ребят, колючих веток распускавшихся берез, обездоленной земли некогда бывших грядок, наводивших на Павла мрачное настроение.
– А кто здесь раньше жил, Наташа? – зачем-то спросил Павел.
– Даа, старики, нету их уже. Вот, пришли.
– Ну ладно, спасибо тебе, Наташа, если хочешь, можешь подождать меня здесь. Я, наверное, задержусь ненадолго.
Павел заметил, как ему, несмотря на короткое время, проведенное с девушкой, уже не хотелось расставаться с ней даже ненадолго.
– Ну, уж нетушки, если идти, то до конца, – он заметил на ее лице игривую ухмылку, – ведь там же нет никаких бандитов, или я не права?
Дверь открыли не скоро. Минут через пять на пороге появилась на удивление весьма бодрая старушка. На вид ей было лет шестьдесят, и одета она была в чистый сиреневый сарафан в горошек. Поверх был накинут тулуп, забранные в комок седые волосы – образ типичной деревенской бабушки. Как оказалось, ей вчера стукнуло восемьдесят шесть лет.
– …А ключей у меня от дома нет. Эллочка тем летом приезжала, я ей отдала, и больше здесь ее не было. Она бы появилась, если бы приехала, обязательно, – повторилась старушка.
Павел долго молчал о появившемся госте в доме ее сына, но задал вопрос, который бы задавать не следовало.
– А как вы думаете, мог ли кто-нибудь поселиться в данный момент в доме, скажем, не имея ключей?
– Нет, внучок, я бы обязательно об этом знала. Поселок-то ведь маленький, а тут метров десять пройти, знала бы, конечно. А что, вы кого-то видели? Может быть, Тамарка приехала, так вы скажите, мне бы ей хотелось кое-что сказать. Я тут недавно прогуливалась возле домишка-то под вечер. Свет видела, уж не поселился ли кто без ее ведома, беспорядка бы не навели, вот что думаю.
– Да нет, бабуль, дверь, кажется, до сих пор заколочена… – сказала Наташа.
– Нет, не может этого быть, я сам видел старичка!.. – возразил адвокат.
Старушка непонимающими глазами вопросительно смотрела на Павла.
– Ну все, гражданин адвокат, пойдемте наконец туда и, если я не права…
Свирепый вид девушки придавал правдивость и убедительность словам, почему-то ему захотелось ее послушаться. Старушка, слушая то одного, то другого собеседника, старалась не упустить момента, чтобы вставить свое слово в разговор, думая, что ее слова помогут.
– Когда это случилось, – она впервые опустила глаза, но вскоре снова приобрела вид обычного человека, – милиционеры решили заколотить дверь, там незаметно гвоздя три или два головками уходят вглубь, их можно сперва и не заметить.
– Спасибо, Александра Филипповна.
– А? Да-да… Конечно, – проговорила она, провожая гостей, задумавшись, но вскоре, выйдя вслед за уходившими молодыми людьми, сказала громче. – Вы если что, то обязательно заходите, чаем вас угощу, у меня тут клубничного варенья много, крыжовенного.
– Я же просила вас, гражданин адвокат, не спрашивать ни о чем таком Филипповну…
– Да, извиняюсь, гражданка Наталья, допустил ошибку, – Павел, шутя небрежно, развел в стороны руки, изобразив смешно незадачливый вид.
Когда они вновь ступали на примятую, процветавшую зимнюю траву, осторожно поднимаясь по склону, Павел вспомнил, что хотел спросить у девушки, пока та его не перебила.
– Странная она какая-то, эта бабуля, практически даже незаметно, что страдает по своему сыну. Осторожно! – Павел протянул Наталье руку, вскочив первым на вершину холма. – Давай руку.
– Спасибо, – поблагодарила она, шагнув на твердую землю, заправив в джинсы надувшуюся рубашку, – я же говорила тебе, что она странная. Что?
Павел не заметил, как остановился взгляд на ее лице.
– Нет, ничего
Наташа улыбнулась.
– Ну что будем делать, господин сыщик?
– Я не сыщик, Наташа, я адвокат. И состою в областной…
Павел сделал вид, что шутка его оскорбила, сам не зная для чего.