Внезапно замолчав, Тин отстранился и сел на край кровати. Шум вентиляции в ненастоящих лёгких слышался даже на расстоянии, а стоило Гэвину на ощупь пересесть и обнять со спины, как по корпусу прошла заметная вибрация.
— Когда я впервые тебя увидел, — остановив нагревание биокомпонентов, продолжил андроид, — во мне словно что-то щёлкнуло. Я сразу понял, что ты отличаешься от других людей, и чем дольше я за тобой наблюдал, чем больше мы взаимодействовали, тем отчётливее я понимал, что мой интерес к тебе не только не угасает, но и растёт с неконтролируемой силой. Ты забил собой всю систему, каждый процесс, как безвредный, но неубиваемый вирус. Будь я человеком, то мог бы сказать, что полюбил тебя, но это слово не передаст в полной мере твою значимость для меня.
Уткнувшись лбом между лопаток, Гэвин старался переварить услышанное. Насколько он был слепым, что не замечал взглядов и интереса в свой адрес от настолько помешавшегося андроида? В участке не так много пластиковых офицеров, с которыми приходилось общаться, но после такого откровения все имена вымело из головы. Сколько же длилась эта любовь?
— Как давно ты следил за мной? — осипшим голосом произнёс Рид. — Сразу с момента, как мы с Ричем вышли на бордель Голдберри, или начал позже, когда нашлись другие зацепки? Сколько времени ты наблюдаешь?
— Иногда кажется, что почти всю свою жизнь, — с горькой усмешкой ответил Тин. — Не так давно я увидел тебя впервые, а будто целая вечность прошла.
Завозившись, Тин повернулся. На щёки легли лишённые скина ладони, пальцы нежно огладили под глазами, провели по скулам, медленно руки опустились на шею и замерли у артерий, считывая пульс.
— Я не могу без тебя, Гэвин, — в голосе послышалась мужская озвучка, но не удалось распознать, кому она принадлежит, — не могу. Т̴̧̮͚̅͗͗̎ы̵̙̦̓̏ͅ ̸̥͖͉͐̂̑̂͒̂в̸̧̗̮͇̼̀̋̃͑́ͅс̶̧̒͠͝ё̵͕̦͖͊̂͗͐̋ ̴͇̂̽͊̂̃͗д̷̣̘͓̖̊̈́̐л̷͓̼̭͓̩̭̎̏́́я̸̧͎̻͖̮͊̅̊͠ ̷͕̋̀͝м̴̛̙̱̩̈͒̊̚е̷̱̗͕̲̪̋̃͜н̵̧̘̆̉̔͗͐͝я̸̮̦̞͓̎.̸̪͍̽̓
— Что? — Последняя фраза исказилась настолько сильно, что слова было не разобрать.
Вместо ответа Тин ткнулся губами, целуя медленно, словно пытался без слов донести ещё что-то. Его пальцы зарылись в волосы, оттянули у корней, подушечки начали неторопливо массировать кожу, расслабляя, успокаивая, хотя андроиду самому требовалось расслабиться. Выдохнув в губы, Гэвин в ответ коснулся лица, на ощупь очерчивая борозды лицевых панелей, и замер, ощутив влагу под пальцами. Целовались долго, пока не заболели губы — Тин до последнего не хотел отпускать.
— Ты ненормальный, — беззлобно выдохнул Рид, когда андроид отстранился. — Ебанутый на всю свою кибернетическую голову, нельзя же так сильно в кого-то вляпываться.
— Нельзя, — согласился с усмешкой, — но это не сбой прошивки, не поломка сустава, я не могу взять и вычистить тебя из системы, Гэвин, потому что ты стал её неотъемлемой частью. Уничтожить чувства к тебе равносильно деактивации.
— Это самое припизднутое признание в моей жизни.
Рид не знал, как реагировать на услышанное. С одной стороны, чувства Тина вызывали внутри приятный отклик, с другой — разум, не до конца задушенный чужой противоречивой заботой, твердил, что под боком сидит преступник. Он ведь похитил, приковал, заставил спать со всеми этими людьми, чьи лица Гэвин уже помнил смутно. Мозг усиленно старался забыть вынужденный секс, вычёркивал приметы, имена, фигуры, сосредотачиваясь только на приятном — на близости с Тином. Это было неправильно. У этой херни даже было название, но… «Я же полицейский, я бы не попался на такую ёбань, как стокгольмский синдром», — думал Гэвин, пока развязно целовал губы, лицо, шею, жадно ловил механические стоны. «Не попался бы, да, просто Тин почти такой же, как…» — мысль утекала, смываемая чужой напористостью и даримым удовольствием.
Ловушка, старательно выстраиваемая несколько месяцев, почти полностью захлопнулась, когда Гэвин, уверенный в своей стойкости, упрямо отвергал очевидное.
— Ты меня затрахать решил? — посмеялся, когда андроид повалил на кровать.
— Вроде того, — лязгнул металл в голосе, и Тин спустился ниже, начав выцеловывать живот. — Мы ещё кое-что не попробовали, — произнёс заговорщически и насадился ртом на напряжённый член.
Довольно выдохнув, Гэвин толкнулся глубже, пытаясь головкой проехаться по нёбу, запомнив, что Тину это нравится. Андроид позволил несколько несдержанных фрикций, но быстро сбросил с затылка руки и оседлал бёдра. Рид не успел переключиться, как тугое, влажное, горячее обхватило член. Шумно простонав, Гэвин вцепился ногтями в искусственные бёдра, чувствуя, как под пальцами расступается скин. Первый неуверенный толчок глубже, на пробу, чтобы привыкнуть, и андроид застонал, прогнулся, впустил дальше и насадился до упора. Громкий механический стон обласкал слух, и на миг показалось, что в статике снова послышались человеческие ноты, такие чужие и при этом смутно знакомые. А через секунду Тин чувствительно сжался, качнул бёдрами, начиная движения, и всё остальное стало не важно.
Ещё никто не вёл себя так развязно и несдержанно, ведь андроид не боялся казаться неправильным, жадным, слишком чувствительным и громким. Реакции ненастоящего тела будоражили своей честностью, искренностью, страстью. Не было нужды сдерживаться, можно было брать, брать и брать, когда партнёр отдавался так доверчиво и открыто. Рыкнув, Рид повалил Тина на кровать, подмял под себя и двигался, двигался, резко входя и выбивая скрежет и подобие стонов, в которых не слышалось ничего человеческого.
— Какой же ты узкий, — выдохнул куда-то в шею и прикусил искусственную кожу, которая от давления зубов исчезла почти сразу.
— Г̸̜̮̫̬̤̻̎̊̐̇э̷̦̣̩̀͠в̸͖̥̬̼͎͗͑ͅи̵͖̫͎́̈́̑̐͂͝н̵̳̆̕, ̵̹̹̑ ̵̡͉̌̍̒̕̕̕с̸̻̥͖́̉̏̚т̴̡͉̦͝о̴̰̉̂̓͌̀̚й̸͉̮͖͋̂̏̌͝! ̶̥̗͎̞̮͌ͅ — едва получилось разобрать слова.
— Ни за что, — срывая дыхание, ответил Рид.
Движения ускорились, Тин трясся и что-то неразборчиво бормотал, корпус казался обжигающе горячим, но Гэвин и не думал останавливаться, с упоением забирая своё. Жалел лишь о том, что не может видеть лица андроида, рта, открытого в попытках заполучить больше воздуха, его блестящих глаз. Какого они цвета: карие, как у всех патрульных, или он менял визоры? Может, серые? Довольно застонав, Гэвин вцепился зубами в губу партнёра (любовника?) и, выплеснувшись внутрь, замер, тяжело дыша. Сердце набатом стучало в висках, груди, паху — во всём теле, по затылку, шее, спине скатывались крупные капли пота, на лопатках щипало (Тин расцарапал кожу), но в теле была приятная лёгкость. Лишь странный звук — хрип, скрип, скрежет? — не давал покоя; Гэвин не сразу понял, что звук исходил от корпуса андроида.
— Почему, — закашлялся от сухости в горле, — ты так странно дышишь?
— П̶̷̵̧̕͜͢͏ѐ̸̸̨̛͟҉̷р̵̢͘͠е̸̧͏̴̵̨̢͜грев, — выдавил Тин, — сильный. Я не знал, что это будет ощущаться так.
— Не знал? Только не говори, что ты девственник, — посмеялся Гэвин и ощутил странную дрожь под пальцами. — Эй, что с тобой, Жестянка?
— Мне нужен отдых, — с паузами отвечал андроид. — Стазис. Хотя бы на час, — голос то и дело срывался на скрип.
— Так отдыхай, — сказал Гэвин и вышел. — Вытереть? — спросил, подцепив пальцами сперму.
— Потом. Безвредно, — односложно выдавил Тин. — Ложись. — И потянул вниз, обнимая.
— Отключайся уже, — хмыкнул Рид, устраиваясь удобнее, — я тоже посплю, а то ты из меня все соки выжал. Ебливый андроид.
Тот в ответ странно скрипнул и затих окончательно, только грудь в имитации дыхания вздымалась сильнее обычного. Коснувшись ладонью живота Тина, Рид провёл рукой выше, нащупал сосок, передвинулся вниз и ощутил под пальцами тонкий стык, под которым чувствовалась мерная пульсация. Регулятор тириумного насоса. Важнейший орган, без которого сердце андроида может функционировать меньше двух минут, а потом отключится навсегда. Умрёт. Уголки губ дёрнулись, когда Гэвин обвёл контур, облизнулся и, наклонившись, быстро поцеловал центр окружности. После этого он расслабился, укрылся одеялом и уткнулся Тину в подмышку. Уже через минуту Рид засопел, не зная, что за каждым его действием наблюдал внимательный взгляд.