— Знаю.
— С ним вы тоже, кажется, иногда покучивали в компании с господами Лопашовым и Разсухиным.
— Кутил, так что же из этого?
— Ничего особенного, дело в том, что этот самый г-н Черногривов здесь же дал мне следующее показание, извольте прослушать.
Говоря это, Ашанов медленно вытащил из кучи лежащих перед ним бумаг какой-то мелкоисписанный лист и, пробежав его глазами, стал читать из середины, покачиваясь слегка и особенно напирая на некоторые слова:
«...тогда же г-н Лопашов рассказал нам о том, как он, одевшись монахом, обманул свою тетку, г-жу Шубкину. Дело было так (тут следовал уже известный читателю рассказ про похождения Лопашова). При этом разговоре были: г-н Разсухин и г-н Чуев. Последнего я особенно помню, потому что после того мы поехали с ним к одной знакомой женщине, у которой провели весь вечер, и только поздно ночью отправились домой, причем г-н Чуев меня подвез до самой моей квартиры и затем поехал к себе».
— Видите, а вы говорите, что не знаете ничего,—ехидно заметил следователь,— оказывается, г-н Лопашов при вас рассказывал.
— Не знаю, может быть, я только что-то этого не помню, может, я очень пьян был да забыл.
— Может быть, только я бы вас попросил как-нибудь возбудить свою память, потому что должен предупредить вас: убийство г-жи Шубкиной весьма еще темное дело, и подозреваются многие такие, что и сами, может быть, не подозревают, что они в подозрении. Извините меня за этот каламбур,— и он неприятно усмехнулся. Несколько минут длилось молчание. Следователь рылся в бумагах, а я сидел в кресле против него и не могу сказать, чтобы был в эту минуту очень спокоен.
— Скажите, пожалуйста,— заговорил вдруг Ашанов,— вы не помните, рассказывал вам г-н Лопашов о своих отношениях к тетке?
— Каких отношениях? — спросил я.
— О семейно-юридических... одним словом, рассчитывал он быть ее наследником или нет?
— Насколько мне кажется, рассчитывал, впрочем, иногда я слышал от него опасения, чтобы старуха не оставила всего своего состояния на какой-нибудь монастырь.
— Гм... ну а как, в какой сумме считал он состояние покойной?
— Дом он ценил в тысяч сорок, а сколько капитала у нее — он, наверно, и сам не знал даже приблизительно, так как старуха, по его словам, о деньгах говорить не любила.
— Гм... а не знаете, не замечали ли вы между г-ном Разсухиным и г-ном Лопашовым особенной какой дружбы, не переговаривались ли они о чем при вас?
— Этого не слыхал.
— Гм... может, так же не слыхали, как и об анекдоте с переодеванием? — съехидничал он.
Я молчал.
Следователь задал мне еще несколько вопросов. Все они вертелись на одном: не слыхал ли я от Разсухина или Лопашова такого-то выражения, таких-то слов, не замечал ли того-то или того-то! На все эти вопросы я отвечал как можно короче и сдержанней, ссылаясь больше на незнание. Ашанов, очевидно, бесился.
— Ну-с, теперь я должен вам сказать,— как-то особенно зловеще начал он, пронизывая меня взглядом,— что оба, и Лопашов, и Разсухин, арестованы по подозрению в убийстве тетки Лопашова г-жи Шубкиной, причем Лопашов был главным деятелем, а Разсухин его помощником, но кроме Разсухина, должны быть, судя по некоторым данным, еще сообщники этого дела,— он на минуту замолчал, выжидая, не скажу ли я чего, но я тоже молчал, и он снова начал,— сообщники, которые до сих пор не открыты, что дает полное право подозревать всякого, так или иначе близко стоявшего к Лопашову и Разсухину.
«Уж не подозревает ли он меня?» — подумал я, но ничего не сказал, сознавая, что всякое слово может только усилить подозрение. Видя, что он молчит и больше ни о чем не спрашивает, я решился наконец спросить его, могу ли я уходить.
— А вам не угодно будет видеть Лопашова, он должен сейчас быть здесь?
— Отчего же, я с удовольствием, тем более что я давно с ним не видался.
— А как давно?
— Да более месяца, последний раз я его видел тридцатого апреля, а сегодня второе июня.
Следователь встрепенулся.
— Отчего вы, который, как я заметил, обладаете такой слабой памятью, — он иронически улыбнулся, — так хорошо запомнили число вашего последнего свидания?
— Это очень просто объяснить, — возразил я, — я оттого так хорошо помню, что виделся с Лопашовым тридцатого апреля, что на другой день было гулянье 1 Мая, я поехал верхом, упал с лошади, расшибся, пролежал целую неделю и затем долго не выходил из дому. Тогда же я узнал и о смерти Шубкиной.
— От кого?
— Не от кого, а из газет.
— Но неужели за все это время вы так никого и не видали из своих друзей?