Стоило машине Келлера оторваться, как незнакомец обошел Гарвея и помчался сломя голову вдогонку за капитаном. Скорее всего, это было частное лицо, частный детектив, начинающий карьеру, Гарвей отпустил его и надавил на акселератор, когда «фольксваген» скрылся за поворотом. «Кадиллак» рванулся вперед.
В машине Гарвея был включен приемник, настроенный на определенную волну. Питер услышал, что радиосигналы стали удаляться вправо и слабеть. Значит, машины свернули в сторону перевала Гроссглокнер. Это был не совсем прямой путь к границе, но он тоже вел туда. Миниатюрный радиопередатчик в чемодане Эллинг, как веревочкой, связывал машину Клингена с ним. Гарвей никак не мог понять: почему Клинген взял с собой Маргарет. Он должен был, по его предположениям, избавиться от нее: послать снова в Париж или Вену, куда угодно, это было так легко сделать. Но он этого не сделал. Значит, он не собирается бежать из Австрии? Но если он советский разведчик, то возвращение в ФРГ для него — безумие. Конечно, Гарвей наслышан о том, как русские воевали. Но то была война. Да и люди, которые бросались с гранатами под гусеницы немецких танков, были людьми другого склада. А ведь Клинген… Все это было непонятно Гарвею, а он не любил непонятных вещей. Они всегда таили в себе скрытую опасность. Сопоставляя известные ему факты, Питер все же считал, что Клинген попытается уйти из Австрии, и потому на всякий случай на дороге, которая вела в Чехословакию, по его приказу стояли две машины с номерами американского посольства.
«Или ты — его?! Или он — тебя?! Все, как в Африке!» — Келлера все же беспокоил зеленый «фольксваген», не отстававший от него. Он пытался оторваться, но впереди шел «мерседес» Клингена, а он не имел права обходить его. Тогда капитан решил пропустить «фольксваген» вперед и резко сбавил скорость. Расстояние между машинами уменьшилось, и он смог в боковое зеркало увидеть того, кто сидел за рулем «фольксвагена».
Впереди показался шлагбаум. Здесь начиналась частная дорога, которая вела к перевалу Гроссглокнер. У шлагбаума Келлер остановился и заплатил за проезд. Он не спешил отъезжать: вылез из машины, обошел ее вокруг, заглянул под мотор — тянул время, пока к шлагбауму не подъехал Фак.
Максимилиан тоже не спешил ехать дальше и стал проделывать такие же штуки, что и Келлер. Теперь у капитана не было больше сомнений: этот человек преследовал его и шефа. Капитан сел в машину и тронул ее с места — Фак последовал за ним. Машины Клингена не было видно — она ушла вперед, пока они возились у шлагбаума. Что ж, это было только кстати, Келлер уже принял решение.
Дорога пошла вверх. Кончился сосновый лес, обступавший шоссе с двух сторон. Начинались альпийские луга. Растительность становилась все беднее. Мотор уже хрипел, как загнанная лошадь. На этой высоте ему не хватало кислорода. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Сначала показались редкие островки снега. У перевала снег лежал толстым ковром. Дорога, конечно, была расчищена, но постепенно по ее краям росли снеговые стены. Местами эти стены были очень высоки, и создавалось впечатление, что ты едешь по туннелю.
Келлер не спускал глаз с «фольксвагена», который неотступно шел следом.
Только узкая лента асфальтированной дороги, зажатая двумя снежными стенами, и широкая лента синего неба — вот все, что можно было теперь видеть. Близилась высшая точка перевала. Достигнув ее, Келлер увидел внизу зеленые дали.
День стоял солнечный, и воздух был прозрачен.
Вниз «опель» Келлера бежал легко. Его приходилось все время придерживать, как скаковую лошадь. Но капитан не часто дотрагивался ногой до тормоза: пусть бежит. Скорость нарастала. На поворотах машину слегка забрасывало — жалобно пели шины. А преследователь не отставал. Капитан был спокоен. Его голова была ясной. Это было знакомое чувство. Перед операцией у Келлера всегда была ясная голова.
Снежные стены закончились. Снега становилось все меньше. Огромные валуны лежали теперь вдоль дороги. Повороты стали более крутыми, но они были ограждены прочными железобетонными столбами.