Спустя несколько секунд в репродукторе раздался голос:
— Кто там?
— Это я, Бруно!
Репродуктор щелкнул: его выключили. Потом свет зажегся в другой комнате. Наконец внизу открылась дверь.
Клинген за это время успел отогнать машину в парк и поставил ее в кустах.
Впереди Зейдлица бежали два бульдога. Это были откормленные, специально выдрессированные собаки. Они хорошо знали Клингена. Клаус вспомнил, как в прошлый раз, перед отъездом, когда он вошел в гостиную, псы неожиданно зарычали.
— Они что, не узнали меня? — спросил Клаус.
— У тебя пистолет с собой? — поинтересовался Зейдлиц.
— Да, с собой, — признался Клинген.
— Собачки очень хорошо чуют оружейное масло. Я держу их против гангстеров, — пояснил Зейдлиц.
Действительно, гангстеризм в Кельне принял небывалые размеры. Но, конечно, Зейдлиц держал псов не только против гангстеров…
Клаус вспомнил обо всем этом сейчас потому, что в кармане у него был пистолет.
— Все благополучно? — спросил Зейдлиц.
— Не совсем.
— А где Келлер?
— Я послал его к себе домой с Маргарет…
— Пойдем в дом…
Когда они вошли в переднюю, Зейдлиц сказал:
— У меня ужасное самочувствие. Я плохо выгляжу, да?
— Ты бледен…
— Но разве только это? Сердце будто не здесь, — он тронул грудь, — а в горле, и голова… Когда-нибудь я не переживу фён.
— Давай я помогу тебе, — предложил Клинген.
— Спасибо, Клаус… Значит, не все было гладко? — спросил Зейдлиц, когда они поднялись наверх.
— Маргарет оказалась шпионкой, ты прав, а Гарвей преследовал меня всю дорогу. Около Кельна мне удалось оторваться от него.
— Просто нет сил пошевелить рукой… — пожаловался Зейдлиц. — Значит, я не ошибся тогда в своих предположениях, — сказал он, помолчав. — Я боюсь Гарвея, Клинген. У меня с ним старые счеты, еще с большой войны. До сих пор он об этом не знает, но если узнает… А ты уверен, что тебе удалось оторваться от него?
— Нет, полной уверенности у меня не было. Но что мне оставалось другое? Не ехать к тебе?
— Нет, ты поступил правильно. И похоже… — Зейдлиц не договорил. В соседней комнате было темно, и свет фар поворачивающейся автомашины мазнул по стенам. Тут же свет погас. Бульдоги, лежавшие у ног Зейдлица, навострили уши. Зейдлиц подошел к выключателю и щелкнул им.
Ночь была довольно темной, без звезд, и только на левом берегу Рейна виднелось зарево — это был Кельн.
Из окна было хорошо видно, как из машины, остановившейся у подъезда, вышли четверо, а пятый, не включая фар, проехал дальше.
Среди тех, что вышли, Зейдлиц узнал Гарвея.
— Это он.
— Не может быть! — усомнился Клинген.
Трое перелезли через забор и спрятались в кустах, а Гарвей пошел ко входу с пистолетом в руках. Он подошел к двери и нажал на кнопку звонка.
— Может, вызвать полицию? — предложил Клинген. — Скажешь им, что это грабители.
Зейдлиц глянул на Клингена. Глаза уже привыкли к темноте, и Клаус хорошо разглядел лицо Зейдлица. Оно поразило выражением полной отрешенности и покоя. После слов Клауса Зейдлиц подошел к телефону и снял трубку.
— Они перерезали провод, — проронил он. — Значит…
В это время в передней снова раздался звонок, а Гарвей махнул рукой, и те трое, которые были в кустах, вышли из укрытия и направились к дому. В руках у них были пистолеты.
Зейдлиц вытащил из заднего кармана парабеллум и прицелился. Звон разбитого стекла почти заглушил выстрел.
— Я, кажется, попал в него, — сказал Зейдлиц, увидев, как Гарвей схватился за правую руку.
Те трое, что были уже у двери, бросились бежать, а Гарвей скользнул в кусты.
— Лучше начинать первым. У тебя есть оружие?
— Да. — Клинген тоже вытащил пистолет.
Зейдлиц направился в соседнюю комнату и приказал:
— Не подпускай их к окнам, стреляй!
Одна из фигур на корточках поползла вдоль стены, и Клаус выстрелил. За окном послышался стон. Внизу раздались выстрелы, и в соседнем окне вылетели стекла.
— Попал? — спросил Зейдлиц, вернувшись.
— Попал…
— Возьми, — приказал Зейдлиц.
Тут Клинген заметил в его руках коробочку.
— Здесь шифр и списки… Ты должен обязательно доставить все это в Мадрид. Улица Барселоны, 15. Дону Ансельмо. Передай это только ему! Ты меня понял?!
«Пока идет все, как я думал. Теперь только бы выбраться отсюда».
— Но как же ты, Бруно? — спросил Клаус.
— Я чувствую себя так плохо, что мне все равно не уйти. Иди, я задержу их. Не теряй времени! Спускайся вниз… Из туалетной комнаты окно выходит в кустарник.