Тетя Маша, Люба, Нина выходят из ванны.
НИНА (несколько озадаченно). Пепел. Бред какой-то.
ТЕТЯ МАША. И запах! Я говорила! Надо за ней наблюдать. Если и спалила, то не все.
МИХАИЛ (резко выходит из комнаты в коридор). Женщины, я не понимаю, что у нас с горячим?
ТЕТЯ МАША (не понимает). С каким горячим?
МИХАИЛ. Которое после холодного. Горячее будет?!
ТЕТЯ МАША (соображает с трудом). Бифштексы?
МИХАИЛ. Бифштексы?! Прекрасно! (Подталкивая женщин к кухне.) Тетя Маша, Нина, - помогать, помогать! (Бифштексы!)
Женщины уходят. Михаил стоит в задумчивости, словно хочет что-то осуществить и обдумывает, как это лучше сделать. Постояв, идет к большой комнате, стоит у дверей, то ли прислушивается, то ли чего-то ждет. Гриша и Галя, сидя на одном кресле о чем-то тихо говорят. Гриша неожиданно встает, бежит к маленькой комнате, заглядывает в нее, идет назад. Садится вновь рядом с Галей.
Михаил, немного постояв заглядывает в маленькую комнату. Там Олег.
МИХАИЛ. Ты... один? (После небольшого колебания заходит.) Хорошая комнатка. (Взгляд его блуждает, останавливаясь то там, то там. ) Дух уюта и спокойствия. (Улыбнувшись.) И выходить не хочется. Давно подшился?
ОЛЕГ. Я? Три недели.
МИХАИЛ (смеется). Три недели счастья. Ничего, завтра, когда у всех голова будет бо-бо, ты будешь свеж и бодр.
ОЛЕГ. Да, очень бодр.
МИХАИЛ (рассеянно, словно сосредоточенный на другом). Понятно. (Подходит к окну, вроде как невзначай кидает взгляд за окно, на лежащую на окне веревку.) Говорят, ты здорово кумекаешь в компьютерах... собираешь, разбираешь.
ОЛЕГ. Ну.
МИХАИЛ. Это хорошо.
ОЛЕГ Да, еще платили бы.
МИХАИЛ. Что, недостойный заработок?
ОЛЕГ(хмыкнув). Отстойный.
МИХАИЛ. А, понимаю, извечный жизненный кризис - желания и возможности.
ОЛЕГ (словно отвечая на скрытые мысли и действия Михаила). Веревка из-под коробки. От подарочного сервиза. Короткая. Седьмой этаж. Не спустить.
МИХАИЛ (рассмеявшись, вертит в руках веревку, что взял с подоконника). Вот и ты об этом думаешь. Не идет из головы, да? (Тряхнув веревкой.) Так и вертится в голове, не увели ли деньги уже, а? Нет ли там внизу у кого сообщника? (Решительно, даже демонстративно откладывает веревку в сторону, решительно отходит от окна.) И все-таки каждый должен заниматься своим делом. Нестора, мы должны дождаться Нестора! А что, это вещички Григория?
ОЛЕГ. Их. Вряд ли тут лежат деньги.
МИХАИЛ (рассмеявшись). М-да . (Шутливо). А вдруг? Слушай, а Григорий... Галя его... это часто у них... неадекватность?
ОЛЕГ Неадекватность? (Хмыкнув.) Да, наверно, неадекватность. Он ее любит, она его нет.
МИХАИЛ. Ну, дружок, это не только неадекватность, подобная любовь - это еще неврастения. (Значительно.) Но одна ли любовь? И одна ли неврастения?
ОЛЕГ. Еще брак.
МИХАИЛ. Это я заметил . Финансовые проблемы...
ОЛЕГ. Плюс еще куча проблем. И что значит, человек вор?
МИХАИЛ (значительно, с неким намеком на таинственность). Ты не все знаешь. (Мгновенно уводит разговор от только что сказанного, со смешком .) А ты всех любишь, всех защищаешь.
ОЛЕГ Я никого не люблю...
МИХАИЛ (прерывает). Любу тоже не любишь?
ОЛЕГ Ее - не знаю.
МИХАИЛ. Слушай, ты какой-то чересчур честный. Но ей я советую в своей честности не признаваться. Она-то перед тобой вся нараспашку, насколько я понял. (Пауза.) А это что?(В этот момент раздается чей-то вопль; переглянувшись, оба идут на крик .)
В большой комнате. На полу у шкафчика в полуобмороке сидит тетя Маша. На ее крик сбегаются все с возгласами «что, что случилось?»
ТЕТЯ МАША (вид несчастный). Вот такая! Крыса. Дохлая. Не полезу туда!
КУЛЬКОВ (вынимает то ли крыску, то ли мышку за хвостик). Разве это крыса? Это Микки Маус! (Шарит рукой за тарелками, где обнаружена мышка.) Опля! (Возглас звучит озадаченно.) Мышка шла, шла, шла - мышка… ( Рука, пробравшаяся в глубину шкафчика, замирает, ухватив нечто.) денежку нашла.
Все затихают. В полной тишине смотрят, как Кульков очень медленно что-то достает.
КУЛЬКОВ (Эффектным жестом вскидывает руку). Рубль!!
ТЕТЯ МАША. Тьфу! Совсем совести нет! Шутки шутить в такое время!
Народ растекается по квартире. Олег уходит в маленькую комнату. Женщины - на кухню. В большой комнате остаются только Галя с Гришей, которые садятся в одно кресло и Михаил - он присаживается полистать газету.
Нина в сомнении стоит у маленькой комнаты, словно думает - зайти - не зайти.
Пробегает тетя Маша.
ТЕТЯ МАША. Ты чего, Нин? (Тут же понижая голос.) Сидят, как голубки. Гришка с Галькой. Слушай, а может Любка сама что перепутала, а? Бывает так, положишь в одном месте , а ищешь, как дура, в другом.
НИНА. Любка – нормальный человек. Вот что… насчет Олега…
ТЕТЯ МАША. Думаешь – Олег? Нет, Нина, нет. Я точно говорю, - не Олег. Во-первых, и незачем ему, а во-вторых... я тут два дня жила, и как раз у Любашки приступ случился... Нина, как он вел себя, как вел! Как мать родная. На руках несет ее, бережно, как ребенка, сам бледный, и из чашечки поит. Ее поит. А в глазах Нин, знаешь что? Любовь, Нин, в глазах.
НИНА (неуверенно). Да? Но, это , однако, не исключает...
ТЕТЯ МАША. Исключает, Нина, исключает. Я век прожила, двух мужей имела. Оба, правда, как собаки. Я тоже думала, ну, прилепился парень, а как в несчастье его увидела сразу мнение переменила.
НИНА. Любит... кто любит, разве на других пялится...
ТЕТЯ МАША. А кто пялится? На кого, Нин?
НИНА. Мы тут тоже два дня жили. Когда кухню лаком покрывали, Люба нас приютила. Да ничего особенного. Просто мылась я в ванной… уже вытиралась... А он вошел. Олег.
ТЕТЯ МАША. Зачем?
НИНА. Ну не знаю. Вошел и вошел. Так и выйди, правильно? Видишь, женщина раздетая. - Выйди. А он стоит. Смотрит.
ТЕТЯ МАША. Ой, да что ты, Нин! Ты, красавица, Нин, а наша Любашка...
НИНА. А любовь тогда причем? Да я уверена, помани я его хоть пальцем…
НИНА. Ой, Нин! Значит, на тебя, голую, глаза пялил. (Тяжело вздохнув.) Тоже, значит, кобель. (Пауза.) Постой, Нин, а вдруг устоял бы, а? Может, настоящая у него все-таки любовь к Любашке.
НИНА (в глубоком раздумье). Главное я не сказала...
ТЕТЯ МАША (ахнув). Было что-то?!
НИНА. Да не об этом... Любка с ума сходит…
Появляется Кульков, тетя Маша тянет Нину в ванну, там они запираются. Кульков заходит в большую комнату.
КУЛЬКОВ (увидев Гришу и Галю, удивлен столь явной перемене их взаимоотношений). Какая идиллия! Сейчас заплачу. А кто это там в уголочке? Михуил! (С издевкой декламирует.)