В руках у Наташки тоже был микрофон, и она начала толкать с верхотуры речь. То ли приветствие участникам, то ли еще чего, я не понял. Потому что по залу гуляло эхо, микрофон шипел и потрескивал, иногда срываясь на резкий высокий и пронзительный вой, а Наташкин голос сливался в сплошное гудение. Однако все хлопали, и я, чтобы не показаться глухим бараном, тоже. Тут Саня Бирюков, стоявший у меня за спиной, наклонился к моему уху и громко прошептал: «Что она сказала?» Тогда я понял, что не одинок в неведении, и лишь пожал плечами.
Как только стихли последние хлопки, Наташка еще раз что-то очень кратко гуднула в микрофон и махнула платочком, очевидно, дав сигнал к началу состязаний. Тут я не ошибся.
Первым номером устроители турнира поставили разминочное упражнение. Нужно было, держа друг друга за майки, пробежать как можно быстрее всей командой между расставленными Андреем Васильевичем кеглями. При этом команда, выстроенная в колонну, вынуждена была извиваться наподобие змейки. Учитывалось время прохождения препятствия и количество сбитых кеглей. Каждая такая кегля засчитывалась штрафом в три лишних секунды. Все состязание проходило под веселенькую Музычку, одинаковую для всех. Источником ее служила та же глухая, многократно отраженная стенами магнитофонная запись. На третьей команде магнитофон заткнулся, и упражнение пришлось им повторять, но магнитофон заткнулся еще раз, и наладить его удалось только минут через пять. Все же первое состязание с грехом пополам завершилось. Мы после него оказались на первом месте.
Вообще-то, на этом турнире серьезных конкурентов у нас было немного. Наша школа существует всего пять лет, и сначала в ней вообще были только начальные классы. Но с каждым годом школа становилась на один класс старше, и вот мы доросли уже до девятого. Десятого-же и одиннадцатого пока не существует. Так что мы самые старшие, нам и карты в руки. Правда, кроме нашего «А» класса, есть еще девятые «Б» и «В». Но вэшек в расчет можно не брать, там скопились почему-то одни малахольные, а вот «Б» класс — это да, это наши единственные конкуренты.
Вторым состязанием шло обещанное Наташкой поднятие тяжестей. Толкали мы гантели по пяти килограмм весом. Выходил по очереди один участник от каждой команды и начинал толкать гантелю от плеча, а «прекрасные дамы», прикрепленные в качестве полевых судей, подсчитывали общее число поднятий. Все у нас складывалось хорошо и в этом упражнении, пока не вышел Петюня. Он поднял так мало, что мы сразу уступили лидерство девятому «Б». Теперь после двух состязаний мы шли с нашими главными соперниками вровень. На очереди оставалось третье и последнее. И было это состязание — «конный бой».
Никаких настоящих коней, конечно, не существовало. Всем известна эта силовая игра-борьба. Один лезет на спину другому — вот тебе и «конь с всадником». Конечно же, я стал «лошадью», а Саня Бирюков моим наездником, Шмелев сидел на Козлове, Петюня — на Леонтьеве, они составили нашу слабейшую пару. Мы должны были сразиться по очереди со всеми участниками. Побеждала команда, одержавшая наибольшее число побед, повалив своих соперников на пол.
В первой же схватке мы сошлись с бэшками. Ох, и горячая же получилась свалка. Нам с Сашкой противостояли самые сильные, и сдаваться они не собирались. Мы сталкивались и сталкивались раз за разом, Бирюк тут же старался сделать захват, а я что есть силы тянул в сторону, стараясь не упасть и не выпустить Сашкины ноги. Схватка затянулась надолго. Я настолько устал, что у меня дрожали колени, и пот струился по лицу ручьями. Ор стоял в зале громовой, не на каждом матче «Спартака» такое услышишь. Как я ни старался, как ни цеплялся за седока-противника Сашки, все-таки победить нам в этом бою не удалось. Но мы и не проиграли. Просто в одно из столкновений мы вместе с ребятами из «Б» класса рухнули на дощатый пол спортзала в одну кучу. Я больно ушиб себе коленку, а Бирюк слегка ссадил локоть. Вторая наша пара проиграла, и, казалось, теперь нам не светит уже ничего, но слабак Петюня неожиданно в третьем столкновении скинул своего соперника с двуногого «коняги». Схватка с «Б» классом закончилась вничью. Теперь все зависело от того, как мы сразимся с другими классами. Нельзя было проигрывать ни одной схватки. Мы и выигрывали все, но ужасно было то, что бэшки выигрывали тоже.
Настала очередь последнего боя, против нас был восьмой «В», против наших главных соперников — сборная седьмых классов. Стало быть, у нас шансов на победу оставалось меньше. Мы сделали все, что могли, и чисто одержали три победы. Больше от нас не зависело ничего. А на «ристалище» спортивного зала осталась последняя четверка соревнующихся. Против сильнейшей пары девятого «Б» стоял хромой «конь» — Димка Кокошин и его седок-одноклассник, тот самый, которого я ловил за шиворот в коридоре. Пары столкнулись.
Витька Шеин из девятого «Б» ухватил Димкиного седока, словно клещами, за правую руку чуть выше кисти. Он вцепился в него, как спрут, и тянул изо всех сил на себя, пытаясь сбросить на пол. Его «конь», здоровяк Егоров, ломился в сторону резкими рывками. Димкин седок тут же почти был сорван со спины моего приятеля, но не упал, а повис над полом, натянутый как струна. Потому что Димка так держал его за ноги, что старшие ребята вдвоем не могли пересилить его хватки. Егоров «рыл» пол кроссовками, и Димка упирался изо всех сил, наклонившись в противоположную сторону, не выпуская ног своего седока и, словно настоящий тяжеловоз, свесив голову на грудь.
Мы не могли смотреть спокойно. Я орал: «Кокон, стой! Кокон, держись!» Так орал, что охрип и даже на некоторое время осип.
— Да разнимите же их! Остановите! — прорвался сквозь общий шум и крик испуганный голос какой-то учительницы.
Но разнимать не потребовалось. Пальцы Шеина соскользнули с запястья Димкиного седока, и обе пары, полетев в стороны, растянулись на полу. Ничья.
А это значило, что мы победили!
Нас поздравили и наградили. Наташка вручила нам здоровенный торт и, по-моему, уже не по сценарию, поцеловала каждого. Бирюк долго потом демонстративно тер щеку. А я никак не ожидал, что так буду радоваться этой победе. Впрочем, сиял улыбками, радовался и гордился весь наш девятый «А».
Преподаватели собрались кучкой вокруг Майи Михайловны и о чем-то горячо спорили, но почти шепотом.
— После в кабинете, — громко произнесла наша директриса.
Соревнование окончилось, но я и не догадывался, что главное для меня событие дня еще впереди.
Наверное, надо было съесть торт вместе с соперниками, так мне потом, много времени спустя, говорила мама. Но никто из нас после турнира даже не подумал об этом. Мы понесли его в класс. Сначала тащил я, а потом передал Петюне, ведь это он добыл нам то победное очко, на которое никто не рассчитывал. Он и Димка Кокошин. Его потную на спине голубую майку я заметил, когда мы поворачивали на лестницу, не доходя до физкультурной раздевалки. Димка куда-то спешил, прихрамывая сильнее обычного. Мне захотелось догнать его и поговорить, чтобы загладить вчерашнюю размолвку, хотя я и не считал себя в чем-то виноватым. Оставив своих, я побежал к Димке.
Он уже почти дошел до раздевалки, у входа в которую, привалившись спиной к стене, стоял мрачный Егоров, недавний Димкин противник. Кокошин уже миновал его, когда Егоров выставил ногу и сделал подножку. Димка запнулся и упал, чуть не ударившись лицом о дверной косяк, но вовремя успел выставить руки. Он тут же вскочил и повернулся лицом к обидчику.