Но эта должность могла быть трамплином для дальнейшей карьеры, если ротный мог сдать пару-тройку итоговых проверок подряд на «отлично» или «хорошо». Также с этой должности можно было соскочить на менее тяжелую и ответственную должность через пару лет, завалив службу в своей роте «по самое не балуй…».
В противном случае «середнячком» на роте в ГСВГ можно было прослужить все пять лет до замены, а во внутренних округах и все десять.
Перед проверкой в частях с солдатами срочно проводятся какие-то недостающие занятия с целью показать, что они проводились весь учебный период. От мозолистых солдатских рук на спортгородке начинают блестеть перекладины. «Конь» и «Козел» с радостью подставляют спины прыгунам в форме и в сапогах. До блеска вылизываются полы и окна казармы.
В полку повсюду глобальная перепокраска техники, стен казарм, стволов деревьев и бордюров дорожек. Вот теперь можете себе представить, как весь полк готовился к этой проверке. И всему приходит конец. Закончилась и эта подготовка. Вы бы посмотрели на огромную воинскую часть перед приездом комиссии …
Операционный блок хирургической клиники, по сравнению с территорией части, помещениями, парками, боевой техникой полка — просто жалкая картина. Пятно на х/б или не глаженная форма, или нечищеные сапоги, или тусклая бляха, например, — приравнивались к измене Родине и каралось жесточайшим образом. Командиры всех степеней ходили злые, даже яростные от постоянного, практически круглосуточного присутствия на службе и дикого прессинга со стороны штаба, как батальона, так и всего полка.
Финансовая часть полка деньги на закупку материалов для ремонта казарм выделяла очень редко и мизерными суммами. Каждый командир роты хорошо понимал, что спрос в итоге будет только с него и выкручивался как мог… У многих офицеров в запасе всегда оставались комплекты знаков различия солдат и сержантов, которые обменивались у складских работников на припрятанные излишки строительных материалов.
Старослужащие полигонной команды войскового стрельбища Помсен пользовались этим моментом и эксплуатировали пилораму стрельбища на полную мощность, выменивая у знакомых офицеров доски и рейки на солдатские значки. Иногда с разрешения командования полка командир роты мог отправить своих солдат на работы к немцам.
Военнослужащих Советской Армии в ГСВГ всегда выручала работа на местных предприятиях с натуральным обменом в виде оплаты за труд. Поэтому за месяц до итоговой проверки часть полигонной команды и прикомандированных бойцов пехоты работали на немецких предприятиях, зарабатывая для полка краску, фанеру, обои, гвозди и другие строительные материалы.
Каждое утро после раннего завтрака начальник стрельбища развозил солдат на закреплённом за полигоном ГАЗ-66 на немецкую мебельную фабрику, а перед ужином забирал обратно.
Бойцы всегда работали с большой охотой, ведь это была уникальная возможность вырваться из стен казармы и воинской части в «цивильную жизнь». Словом «цивильный» военнослужащие ГСВГ называли всё, что не относилось к армейской службе. Были «цивильные» сигареты, то есть любые не входящие в солдатский паёк марок «Северные», «Гуцульские» или «Охотничьи». В клубах части иногда показывали «цивильные» фильмы про гражданскую жизнь.
А на немецких предприятиях была просто «цивильная» атмосфера. Но самым лучшим и долгожданным для каждого солдата на таких работах была «цивильная» пища — настоящая гражданская еда… Правда, без привычного количества хлебных буханок.
Немки всегда старались принести русским что-нибудь вкусное из дома. На обед все так же: первое, второе, салат…
Но! Сами немцы за обедом вообще не ели хлеб. И все работники с интересом смотрели на советских солдат, как молодые, здоровые хлопцы по 19–20 лет, наяривали все блюда исключительно с хлебом и с большим аппетитом… Эта картина маслом всегда вызывала у немцев улыбку. Отношение к помощникам было прекрасным, и бойцы Советской Армии старались отвечать взаимностью…
Старший оператор стрельбища, сержант Виталий Басалаев каждый вечер на обратном пути после работы у немцев рассказывал своему командиру про меню за прошедший рабочий день:
— Смотрите, товарищ прапорщик. Мы начинаем работать в шесть утра, таскаем и складываем фанеру в блоки для погрузчика, а уже в восемь первый завтрак — свежая булочка и кофе. Быстро съедаем и опять работаем до одиннадцати часов, а там уже второй завтрак — бутерброд с колбаской и опять кофе.