На стрельбище в командировку прибыла рабочая команда от 2МСБ во главе с прапорщиком Руденко Николаем, комсоргом батальона. Прикомандированных солдат поселили в оборудованных землянках. Часть пехоты оставалась на стрельбище, часть работала у немцев. Чтобы никому из бойцов не было обидно, менялись по неделям — пять рабочих дней у камрадов, пять на своём полигоне.
Когда приехали на керамическую фабрику, построили всех потенциальных работников в одну шеренгу знакомиться с немецкими бригадирами. Каждый солдат представляется своим именем Коля, Саша, Ренат и т. д.
Дошла очередь до нового механика-водителя БМП с Чебаркульской учебки туркмена Джавдета Естаева. Джавдет прикинул, что немцы могут не понять его имя, и представился просто: «Вася!». Так Естаев и прослужил до своего дембеля на стрельбище с редким именем и отчеством — Василий Алибабаевич…
Работа на фабрике закипела с первого рабочего дня, пару дней начальник стрельбища для подстраховки старшего команды и решения рутинных вопросов оставался у немцев. Приказ командира полка был выполнен, о чём и доложил прапорщик Кантемиров при первом же прибытии в полк.
Подполковник Григорьев находился у себя в кабинете вместе со своим новым замом, майором Ивашкиным. Подполковник переглянулся с майором и весело взглянул на прапорщика:
— На ловца и зверь бежит! Как это ты удачно зашёл, Кантемиров.
Слова командира полка для начальника стрельбища не предвещали ничего хорошего. В кабинете явственно запахло внеочередной боевой задачей.
«Зря зашёл, надо было по телефону доложить…» — мелькнула поздняя прапорщицкая мысль, и начальник стрельбища изобразил полнейшее внимание и пиетет к старшим офицерам. Даже встал по стойке «Смирно».
— Да расслабься ты, Кантемиров. Ты, надеюсь в курсе, что наш новый комдив вчера получил очередное звание генерал-майор?
— Я очень рад за полковника Кондратьева.
— Уже за генерала радоваться надо, прапорщик! Мы тут посовещались с Олегом Сергеевичем и решили предложить новоиспечённому генералу отметить своё очередное звание у нас на Помсене. Доставить, так сказать, радость генералу. Кантемиров, ты не возражаешь порадоваться вместе с нами?
Командир мотострелкового полка подполковник Григорьев слыл во вверенной ему воинской части интеллигентным офицером и всегда интересовался мнением подчинённых. Но, комполка всегда ставил вопрос так, что у подчинённого не оставалось никаких вариантов для манёвра в ответах.
Тимур изобразил радость под прапорщицкой фуражкой и чётко ответил:
— Никак нет, товарищ полковник! Вместе порадуемся с генералом.
— Молодец, прапорщик. Вот все бы так! А теперь слушай задачу: будут Кондратьев со своими двумя замами и четверо немцев, партийцев с Дрездена. Немцев стрельбой развлечём. Да и мы вдвоём к столу присоединимся. Прапорщик, ты представляешь всю важность политического момента и уровень наших гостей?
Начальник стрельбища кивнул и для важности момента, на всякий случай, нахмурился.
Подполковник продолжил:
— Стол накроешь у себя в домике. Не возражаешь? Не потесним тебя?
— Посчитаю за честь!
Прапорщик Кантемиров чуть не щёлкнул каблуками. Накрывать стол для высокопоставленных гостей было делом обыденным и гораздо приятным, чем накрывать мишенное поле для очередной проверки. Да и после получения комнаты в семейном общежитии прапорщик в своём домике на стрельбище оставался ночевать только во время итоговых проверок и прибытия десантуры с Лейпцига. Вопрос с получением отдельной комнаты для холостого прапорщика решился довольно просто. Начальник стрельбища выбрал удачный момент после сдачи стрельбы командованием полка и напрямую обратился к Григорьеву со своей личной просьбой — женюсь, мол, товарищ подполковник, и для полного семейного счастья только жилья и не хватает. Комполка с ходу подмахнул рапорт, а с зампотылом полка вопрос решился ещё проще — три листа фанеры.
Комната оказалась самая маленькая в общаге, на первом этаже и прямо у лестницы. Для холостого прапорщика такое расположение жилья оказалось стратегически важным, т. к. не надо было тащить очередных немок через весь длинный коридор бывшей немецкой казармы.
Семьи прапорщиков и сверхсрочников обитали в трёхэтажных неблагоустроенных семейных общежитиях, перестроенных из бывших кайзеровских казарм под жилые комнаты. Некоторые ещё оставались с печным отоплением. В таких общагах даже мансарды были приспособлены под отдельные небольшие комнаты. Как правило, там селились холостые офицеры и прапорщики, не желающие жить в общежитиях на территории части. В одном из таких семейных общежитии и поселился начальник войскового стрельбища Помсен.