В понедельник от пехоты по графику стреляла разведрота, и ротный разведчиков уже успел поспорить с ротным десантуры на бутылку водки «Кристалл», чья возьмёт после дневной и ночной стрельбы.
Операторы-наводчики БМД тоже заключили пари со своими коллегами на БМП, но только на период дневной стрельбы. Десантники осторожничали, а Кантемиров хорошо знал, что на Директрисе БМП десантура редко перестреливала пехоту. На кону стоял обеденный компот, а день обещался стать жарким.
Начальник стрельбища носился по всему периметру и решал текущие служебные задачи. Рутину прервало одновременное прибытие командира полка, подполковника Григорьева и комбата десантников, подполковника Вергуна. Прежнего комбата начальник стрельбища знал хорошо, нового видел впервые.
Комбат ОДШБ оказался на голову ниже Григорьева, сухощавый и подтянутый. Но, потому как к нему бежал галопом здоровый, под два метра ростом, командир роты десантников, армейский опыт подсказал прапорщику, что с этим подполковником лучше не шутить.
Оба командира выслушали доклад своих ротных, затем начальник стрельбища вместе со своим заместителем, сержантом Басалаевым, доложили, что за время отсутствия командира полка никаких происшествий на вверенном им полигоне не произошло.
Григорьев спросил с ухмылкой:
— И что, наши гости даже не успели пошалить?
— Никак нет, всё в порядке, — доложил Кантемиров.
Голос подполковника вдруг затвердел:
— А я ведь, прапорщик, по твою душу прибыл! Меня сегодня уже с развода в политотдел армии выдернули. Так говоришь, у тебя здесь тишь да благодать? Да, оказывается, в этом тихом омуте такие прапорщики водятся! Чего молчишь, Кантемиров?
«Началось!» — промелькнуло в голове молодого человека, и он только вздохнул.
Командир пехоты посмотрел на командира десантуры:
— Представляешь, я два раза объявлял построение всех офицеров и прапорщиков полка для политотдела штаба армии с немецкими полицейскими. Искали этого лейтенанта боксёра Васью. А он, оказывается, здесь на своём стрельбище втихую зашухарился.
Подполковник Вергун начал догадываться, о чём и о ком идёт речь, и удивлённо ответил коллеге:
— Так нас в Лейпциге тоже шерстили. И я на своих грешил, всё пытался вычислить — кто в тот вечер мог в штаб армии съездить и на вокзале так хорошо размяться? А тут на тебе — ПЕХОТА!
Командир полка посмотрел на начальника стрельбища:
— Кантемиров, вот от тебя никак не ожидал! Чего же сам молчал про эту драку?
— Думал, что так всё устаканится, — опять вздохнул прапорщик и добавил: — И потом, вас бы тоже в Особый отдел таскали.
— Это обязательно, — заметил офицер. — Ну, давай теперь колись при всех и рассказывай про свои подвиги.
И Тимур уже привычно и подробно рассказал всё, как было в тот самый вечер у вокзала. В доказательство вывернул рукав ХБ и показал перебинтованную руку.
Ротный десантников внимательно посмотрел на перевязку и задумчиво спросил:
— Слышь, прапорщик, а я тебя сегодня сколько раз на хрен успел послать?
— Два раза, товарищ капитан.
— Всё! Больше не буду.
Все рассмеялись, десантники осторожно пожали раненую руку начальника стрельбища и пошли проверять свой личный состав. Сержант Басалаев занял своё место на Центральной вышке и по селектору начал делиться с сослуживцами особо секретной информацией по поводу их непосредственного командира.
Подполковник Григорьев оглядел прапорщика с ног до головы и назвал по имени:
— Тимур, ну что за внешний вид? Весь в пыли. А о твоей причёске мне уже надоело говорить. Бегом приводи себя в порядок и переоденься в парадку. Голову помой, по дороге зайдём к парикмахеру. Сейчас в Штаб армии поедем, оттуда с замполитами к немцам. Наградить тебя там хотят и какую-то премию выдать. Да и в полиции ждут с показаниями…
Ровно в 14.00 в дверь кабинета заместителя начальника политотдела штаба армии полковника Лащ Олега Степановича раздался стук. Сам полковник, сидя за столом в парадной форме, приказал твёрдо: «Войдите!», но не выдержал, выскочил и обнял явившегося начальника войскового стрельбища Помсен. Как отец родной…
Гвардии прапорщик блистал в новой парадной форме, а под его фуражкой красовалась чёткая армейская стрижка. К значкам, перекочевавшим с полевой формы, добавился политически грамотный комсомольский значок. От начальника стрельбища Помсен исходили благоуханье одеколона «Шипр», молодость, сила и уверенность.