Время шло, а сухпай закончился ещё в Союзе. Очень хотелось есть. И тут пронырливый каптёр Тайсин отлучился из спортзала буквально на пять минут, появился довольный и знаком показал Тимуру идти за ним. Вышли во двор части. Раис с загадочным видом показал другу зажатые в кулаке две купюры. Одна достоинством в десять марок, вторая — в пять.
— Видал?
— Ни фига, себе! Откуда? Отобрал, что ли, у местных? Когда успел?
Каптёр довольно рассмеялся:
— А вам бы, боксёрам, лишь бы кому морду набить и денежку отобрать! Обменял я, Тимур. У меня заныканный червонец был ещё с Елани. Вот и махнулись с местным дембелем, — и добавил задумчиво. — Но, похоже, обманул он меня. Надо было на большую сумму соглашаться. Да и хрен с ним! Пойдём чипок искать.
Для тех, кто не знает, «Чипок» — это солдатская чайная, или солдатское кафе. Кому, как нравится! Оказалось, что рядом чипка не было, но им показали невдалеке магазин части. Там они впервые в жизни купили пару бутылок лимонада «Вита-Кола» и по пачке немецкого печенья. Ничего вкуснее друзья ещё не ели! Даже угостили земляка Фердауса. Под вечер из команды остались только рядовые Кантемиров с Тайсиным, три оператора с четвёртой роты, а также несколько механиков-водителей вместе с Федей и трое младших сержантов. Наконец появились и их «покупатели». Собрали всех, построили в одну колонну и двинулись шагом по ночному Дрездену.
В этот раз сопровождающие офицеры особо не спешили, и появилась возможность спокойно, по ходу движения строя рассмотреть ночной Дрезден. Шли в гору по узкой, мощённой аккуратным булыжником улице через центр города. От того же капитана-артиллериста, старшего группы, узнали, что за спиной солдат осталась река Эльба. Тимура удивило, что на этих улицах такого большого города никого из жителей в это время практически уже не было. Редкие прохожие отступали к стене и спокойно пропускали строй советских солдат. И сам город с редкими горящими окнами домов в эту тёмную ночь без света луны и звёзд давил на молодых людей своей серой тёмной массой. Вдобавок сказывались ещё усталость после длительного перелёта и резкой смены климата. В этом саксонском городе было постоянно сыро. Бойцы начал уставать шагать в своих сапогах и намокших тяжелых шинелях по булыжной мостовой, все молчали и мечтали только об одном — быстрей бы добраться до своей роты и упасть на армейскую кровать. На улице слышен был только размеренный шаг юфтевых сапог и тяжелое дыхание уставших молодых людей.
Вдруг навстречу по улице показался такой же строй солдат во главе с офицером, но совершенно в другой, явно не похожей на наши шинели и шапки, форме. Отряд шёл ровно и слаженно. По резкой и гортанной команде впереди идущего офицера солдаты быстро перестроились на ходу и вытянулись в цепь по два человека, освободив место на проезжей части узкой улицы для идущего навстречу строя советских солдат. Всем стало понятно, что только прибывшие на службу в Германию военные специалисты в первые же сутки на чужой земле случайно повстречались с отрядом вооруженных сил ГДР — Национальной Народной Армии (ННА). Количество русских и немецких солдат на этой узкой саксонской улице оказалось одинаково, примерно с мотострелковую роту. Немцы были вооружены автоматами Калашникова, и у каждого на ремне висел подсумок с патронами. У русских висели только солдатские вещмешки за спиной. Видимо, рота ННА выдвинулась ночью или на учения, или в какой то дальний караул. Немецкие солдаты стояли спокойно, разглядывая русских и о чём-то тихо переговариваясь между собой. Некоторые даже улыбались...
Рядовой Кантемиров, как и все в этом строю, впервые видел вживую и так близко молодых немецких парней в форме. И многим эта немецкая военная форма показалась какой то смешной, особенно зеленоватые шапки с кокардами, больше похожие на детский головной убор. То ли дело наша армейская шапка-ушанка! И красиво, и тепло. И, вдруг рядовой Тайсин, нарушая субординацию и все нормы международного этикета, по ходу движения громко и в упор спросил у немцев: «Ну что, Гансы, пиздюлей хотите?» Рота советских солдат дружно грохнула от смеха. Сопровождающий офицер только обернулся и с улыбкой погрозил кулаком «бурому» рядовому. Немцы быстро и слаженно перестроились обратно в шеренгу, стали удаляться от русских вниз по улице, и вдруг из темноты в ответ раздался громкий выкрик: «Рус Иван, ...» и ещё пару слов по-немецки, которые Тимур ранее никогда не слышал. Теперь ржали все — и русские, и немцы. И ещё долго громкий смех молодых и здоровых людей эхом разносился по немецкой улице, нарушая сон и покой добропорядочных местных бюргеров. И стены этой узкой улицы вроде бы как раздвинулись, и город стал как бы не таким уж и мрачным, и где-то там, на небе даже мелькнула луна, а жизнь молодых советских парней на далёкой чужбине стала немного лучше. А служба стала немного веселей. Строй новых бойцов ГСВГ прибавил шаг...