— По решению совета и членов совета!..
В тот же момент Миша как рванёт Валеркин значок! На рубашке у него получилась дырка, а из глаз вовсю брызнули слёзы. Он завопил:
— Отдай! Не твоя!
— Молчи уж! — сказали ребята. — Ты недостойный. Беги прочь!
И тогда Валерка побежал…
На линейке он не появился. Можно представить, что он думал и как переживал! Всунуться в октябрятский строй с дыркой вместо звёздочки было просто немыслимо. И Валерка пришёл в отряд только перед сном.
А утром как раз наступил день, то есть особенный день — родительское воскресенье. Мамы, и бабушки, и некоторые папаши радостно ворвались в лагерь с мешками наперевес. Началась всеобщая срочная поголовная кормёжка. Ух, и поработали все!.. Какие похитрей, те, конечно, прятались в кусты, потому что врачи и воспитатели оказывали сопротивление. Сознательные малоежки, правда, сдавались и относили продукты в отрядный шкаф. И всё же многие добились расстройства желудка. Ну, да это известно, и не в этом суть. Главное, что заодно с другими родителями прикатила к Валерке и Башке их мама Головина. И она заварила такую кашу!..
Сперва без лишних слов она воткнула братьям в рот по пирожку. Потом спросила:
— Ну, как вы здесь? Никто не обижает?
— Они меня исключили! — мгновенно заревел Валерка. — Сорвали звёздочку… Они презирают меня…
— Ах какая потеря! — засмеялся Головин-Башка.
— Не расстраивайся по пустякам, — сказала и мама. — А за что исключили-то, расскажи.
Тогда Валерка стал объяснять: мол, принуждали быть подметалой. Мол, за правду, которую про вожатую сказанул. Под конец он всё же одумался, заговорил по совести:
— Я бы извинился, да никто слушать не захотел. Я бы исправился, но они не просят. Мама, мам! Ты сделай так, пожалуйста… Все октябрята, а я никакой… Ты сделай так, чтобы меня снова приняли, мама.
— Безобразие! — внезапно крикнула она. — Да ты ни в чём не виноват. Сидите здесь, а я пойду и наведу порядок!
Что ж, братья остались на скамейке подъедать гостинцы и ждать. А мамаша Головина сорвалась и на всех парусах отыскала Галю.
— Вы придираетесь! Я буду жаловаться! — шумела она.
— Позвольте, — сказала Галя, когда удалось сказать, — я Валеру не исключала. Я даже не знала, ребята сами…
Но Головина ничего не слушала.
— В том-то и дело! — кипятилась ещё хуже. — Только и знаете, что в работу запрягать! А это — это вы просто мстите ребёнку!
— Батюшки! Да за что?
— Он вас уличил!
— В чём же? — спросила Галя и покраснела без причины.
Ну, дальше пошла такая беседа, что продолжать её понадобилось у начальника лагеря. Взамен праздника, радостей и веселья в родительский день получилось полное следствие. Причём противное: как влипли в грязь. Всем было стыдно, хотя и не каждому по заслугам. В штаб вызывали Валерку и старшего Головина, который невесть что наплёл про Галю. Потом вызывали командиров звёздочек и Ромку Давыдова. Из разных ответов и рассказов начальнику скоро стало ясно, кто виноват, а кто замешан зря. И воспитатели поняли историю с Валеркой, и вожатые, какие были в штабе. Только мамаша Головина будто ничего не понимала.
— О господи! — всё твердила она. — Ну, ошибся ребёнок… У него тоже своя гордость есть… Прикажите звёздочку отдать. Всё равно это фикция.
Вот так да, ввернула словечко! Означает оно обман, вымысел, что-то не существующее на свете. Выходит, Головина хотела сказать, будто октябрятские дела — никому не нужная выдумка? Воспитатели, услышав такое, поразились, конечно. Но вместо того чтобы отчитать мамашу или вообще выставить из штаба вон, они начали доказывать ей, как она заблуждается.
Там ещё много было взрослых разговоров и споров. А из ребят лучше всех выступил в штабе Ромка. Удивительно: он ведь троечник и в начале смены жил молчаливо. Юля даже говорила про него, что безвольный растяпа. Но вот прошло, время, свои тройки Ромка, видать, не вспоминал и больше не робел, как у себя в школе. Он постепенно сделался хорошим командиром группы, и воля у него появилась, и всё, что надо. Потому он смело сказал, когда потребовалось:
— Да, мы сами исключили Валерку. Наш октябрятский совет.
Старшая пионервожатая сказала на это:
— Но у вас нет права исключать, разве не знаешь?
А Ромка сказал:
— Он — недостойный.
— Но у вас нет права, — повторила вожатая.
— Пускай дадут. Нельзя, чтоб в отряде были недостойные.
— Нужно не отделываться от них, а воспитывать, Давыдов.
Тут Ромка немного подумал и произнёс целую речь: