Но в один простой день произошло одно событие, что даже трудно поверить. То есть Коля получился на деле не такой, как думали все. Он бежал во второй отряд к шефам. Бежал, чтобы узнать насчёт репетиции. Всё вокруг было тихо, спокойно. И вдруг ни с того ни с сего кто-то схватил его за шиворот. Коля, конечно, поглядел и увидел над собой старшего Головина. Этот Головин, он же Башка, тряхнул Колю за воротник рубашки. Потом ещё раз тряхнул, и дёрнул, и помотал из стороны в сторону. А потом и говорит зловещим голосом:
— Ты моего брата исключал?
Коля мог бы сказать, что нет, мог бы и по-другому отвертеться. Но никакие хитрости не пришли ему на язык.
— Все исключали, и я тоже.
Тогда Головин говорит:
— А ну-ка, сам ответь за звёздочку!
— Октябрятская честь была, будет и есть!
— А ну-ка, докажи.
— Как? — спрашивает Коля.
— Не можешь, — говорит Головин. А вслед за тем кричит: — Козявка! Что ж ты хвост подымаешь!..
В тот же миг он расправился с Колей и унёс его звёздочку в кармане. Что было делать малышу после этого? Плакать — бесполезно. Пожаловаться Гале — невозможно. Позвать на помощь отряд — тоже никак нельзя. Коля подумал, будто в любом случае о нём решат плохо. Ведь он не сумел постоять за себя и свой значок. Он опозорил тем самым всю группу, а может, и всех октябрят. Хотя и бесполезно. Коля долго плакал в кустах. Но потом он всё-таки переборол свои слёзы, спрятал рубашку и пустился по следам злостного верзилы. Ещё не зная, что получится, он разыскал Головина в беседке первого отряда и решительно сказал:
— Башка, отдай!
— Пончик, докажи, — тихо, но тоже решительно ответил Головин.
— Нет, ты отдай, слышишь!
— Слышу, Пирожок. А ты сначала докажи.
Они выражались коротко и ясно для себя, но так, чтоб другим не стало ясно. В беседке были ещё люди и запросто могли вмешаться. Коля этого не хотел. Головин тоже не хотел, понятно. Поэтому он поскорей замял спор и предложил:
— Иди-ка за мной. Иди, иди, договоримся!
В безлюдном местечке, где нет свидетелей, он вдруг разлёгся на траву, задрал в потолок одну ногу и потребовал:
— Сними кеды, Сосиска!
— Не буду, — не раздумывая, ответил Коля. — Я не сосиска…
— Ну, Колобок, Сарделька, всё равно — жирный. Сними кеды — звёздочку отдам.
На какой-то миг Коля смутился. Ведь до чего просто можно разойтись с Башкой! Но в следующий миг он покраснел, а его голос сам произнёс, опередив мысли:
— Нет, не заставишь! Не заставишь, хоть убей!
Головин противно заржал:
— Гы-ы-ы! Смелый… А звёздочка-то у меня!
— Давай любое задание, — сказал Коля, — но не кеды. Кеды тебе любой трус снимет, но не я.
— Эх, Ватрушка, — сказал тогда Головин, — мало тебя учили. Видишь дерево? Полезай наверх.
Коля посмотрел на сосну и увидел, какая она большущая. Ого-го — такая сосна! Если снизу, то метров десять кажется. Ну а с маковки — все двадцать с лишним будет, Коля это знал. Между прочим, он редко лазил по деревьям. Во-первых, у него плохо получалось. Во-вторых, просто не любил играть на земле было всегда интересней. И падать на земле всегда лучше — не с высоты. Но хитрый Башка поставил условие, а звёздочка находилась у него в кармане… В общем, Коля собрал своё мужество и рискнул.
— Будь по-твоему, — сказал волнуясь, но не подавая вида. — Я тебе докажу, раз на то пошло! Смотри.
С этими словами он приступил к великому испытанию. Причём только в шортах и майке, а в остальном почти голый. Вот ведь обыкновенный парень, но не дрогнул характером перед судьбой!
Труднее всего было ему сначала. Как на грех, главные ветки росли нелепо, метра через два от корней. Коля цеплялся за одни бугорки и мозоли на стволе дерева. Цеплялся так, что ногти трещали и кожа с коленок обдиралась чуть не дотла. Дважды он неудачно рухнул под смех своего издевателя. При этом, конечно, ушибся и расцарапал живот об кору. И всё-таки с новой отчаянной попытки ему удалось достичь удобных сучков.
— Эй, Башка! — крикнул Коля оттуда. — Я забрался, ты видишь?
— Давай дальше, — посмеиваясь, ответил он.
Коля маленько передохнул и отправился в путь к вершине. Теперь дела пошли без помех, только иголки в глаза да смола липучая. Ну а ветки теперь торчали под каждый шаг — красота! Хоть стало страшновато на подъёме, зато радостно и гордо, что не струсил. Выше, выше! Коле даже захотелось что-нибудь спеть. Например: «Кто весел — тот смеётся, кто хочет — тот добьётся…» Уже лагерь сделался маленький, как на ладони. Уже ветер свистел в ушах и сосна качалась из стороны в сторону, будто корабельная мачта…
— Давай, давай, Плюшка! — орал снизу Головин.