— Я? Хорошо. Это был он, тот самый. Мы его победили.
Айсинар понимающе кивнул.
— Да, победили. Разве кто-то способен побить моего золотого демона?
Вот теперь можно было и сознание терять. Только не пришлось — почти следом за избранником в «господские покои» вошла старуха, перед которой все, даже славнейший Айсинар, вежливо склонили головы: славная Лукиана из рода Варт. Сопровождала ее светловолосая девочка лет пятнадцати с большим плетеным коробом в руках.
— Раненому воздух нужен и покой, — вместо приветствия проворчала старая лекарка, — шли бы вы отсюда, славные, не мешали работать.
А ее спутница, не обращая ни на кого внимания, поставила короб на другой сундук и начала разбирать содержимое.
Лукиана Варт происходила от младшей ветви рода и не могла похвастаться высоким положением, но была из тех мастеров, с которыми даже патриархи не спорят. Раз сказала — значит, так надо. Иртан с охранниками потянулись к выходу, следом — Геленн Вейз, отговорившись тем, что пошлет за паланкином: не стоит, мол, в седле ногу трудить. Айсинар медлил, все держал за руку. Пальцы славнейшего избранника чуть заметно подрагивали, и Гайяри это очень льстило. А как же? Болеет за него, волнуется!.. Гайяри тоже хотелось сжать его ладонь и не отпускать, подольше насладиться его трепетом и собственной значимостью. Но сил и правда не было, даже хватка руки ослабла.
— О блюстителях не думай даже, — тихо сказал избранник. — Помнишь? Я тебя не отдам.
Отпустил руку и быстро ушел следом за остальными.
Лекарка склонилась над раной и сразу полностью сосредоточилась. Осмотрела с одной стороны, потом с другой, осторожно коснулась припухших краев. Гайяри сжал зубы.
— Основные сосуды не задело, хвала Творящим. Терпи, чемпион, — приказала она и тут же — девочке: — Мелья, хлопок и марганцовку.
Лукиана принялась промывать рану, счищая песок и запекшуюся уже кровь. Гайяри шипел и морщился, но потом притерпелся: даже задремал бы, если бы не лихорадило. От страха или от потери крови — он не знал, но все тело противно морозило, и время от времени из самой глубины поднималась липкая дрожь, от которой внутренности тряслись, как кисель, и дробно стучали зубы.
Вернув помощнице плошку и металлический зажим для тампонов, Лукиана легонько похлопала по щеке:
— Эй, глаза не закрывай. Ты мне нужен… ты и твоя сила.
И принялась разминать пальцы: сплетала и выгибала, шевелила, как паучиха лапками, пока кончики не начали чуть заметно светиться зеленью. Свечение было слабеньким, а голова звенела болью и пустотой: Гайяри, было, подумал, что показалось. Но когда бедро налилось тяжестью, онемело, и внутри самой раны начало свербить и едва заметно печь, последние сомнения развеялись: старая целительница практикует запретные техники.
Что же это такое получается? Мастер Лукиана чуть не в открытую применяет для лечения всетворящий дар и живет спокойно? Ее услугами пользуется весь Орбин! Значит, весь Орбин и про магию знает? И — ничего? Не только с рук сходит — Лукиану уважают, ценят… и ценят очень недешево.
А он? Как же быть с ним?.. Неужели сегодня он только ради себя старался?!
От этих мыслей Гайяри, видно, в лице переменился, потому что лекарка ответила:
— Орбинцы хотят быть здоровыми и жить долго, — улыбнулась иссохшими губами и неожиданно хитро подмигнула. — Брось, славный. Ты же наследник Вейзов, будущий патриарх, неужели не знаешь, что почти каждый из них в тайне практикует. Немного, совсем незаметно: снова дорваться до потрясения — сумасшедших нет. Но если чуть-чуть, безвредно и ко всеобщей выгоде… такое Орбин простит. Мы не выжили бы так долго, если бы забывали о своей выгоде. Так что задумайся. Мелья, иглы и нити!
— Вот и все, — сказала она чуть позже. — Что бы ты там ни выдумал, а магом меня не назовешь: ни умений нет, ни знаний толком. Процесс заживления я, как сумела, запустила, долго лежать не придется. Но болеть будет. И лихорадить будет. Если несильно — потерпишь, а если совсем плохо станет — зовите. А сейчас поспи-ка, боец. Мелья, дай полкружки микстуры-дремы. Пока перевязываю — как раз и уснет.
В микстуре было много меда и приятная горечь. Гайяри выпил все и почти сразу уснул, что там еще делала с его ногой старуха-целительница, не запомнил.
*10*
Как всякий орбинский юноша, Нарайн гордился Большой Ареной и зрелищами, которые там устраивались на радость горожанам и гостям Орбина. Участие в играх никогда его не привлекало, но вот азарт зрителя — совсем другое дело! Заключительный день он ни за что бы не пропустил. Тем более в компании отца и матери он мог не только посмотреть представление, но и побыть в обществе патриархов, узнать их поближе, послушать, о чем говорят. Это само по себе было полезным опытом и в другой раз заняло бы все его внимание. Но не сегодня.
Сегодня у Нарайна Орса были заботы поважнее: до дня Младшей оставалось всего три дня.
Впрочем, тут он мог быть собой доволен: все, что требовалось для тайного бракосочетания, уже готово, осталось только обрадовать Салему и назначить точное время и место встречи.
Самым сложным казалось найти служителя Творящих, который узаконит брак, достаточно уважаемого, чтобы в его записях никто не сомневался, и достаточно независимого, чтобы не побоялся поженить детей влиятельных фамилий без позволения патриархов. В самом Орбине искать не стоило, а за пределами города Нарайн мало кого знал. Вот если бы воспользоваться связями отца… но без ведома славнейшего Озавира это было невозможно.
Честно сказать, Нарайну и самому тайны были в тягость: обманывать родителей он не привык. Всю свою жизнь делился с ними самым сокровенным и знал, что его выслушают, поймут и помогут. Только с любовью к Салеме Вейз так не получалось: отец упорно сводил разговор к политике и просил… нет, даже требовал подождать. Ничего, мол, страшного не случится, если Салема и в самом деле любит — в ожидании истинная любовь только закаляется и крепнет.
— Все образуется, — говорил он, — вот увидишь: ты — хорошая партия для девочки Вейз, а такой накал отношений между Орбином и Умгарией долго не продлится. Все так или иначе скоро закончится, и тогда, хоть в войне, хоть в мире, нам со славнейшим Геленном делить будет нечего. Союз станет выгоднее вражды, ведь мы оба любим Орбин, ради его победы и процветания объединимся.
Но разве мог Нарайн ждать?! Даже если отец прав — особенно, если прав! — и ни он, ни Геленн Вейз не хотят видеть их вместе из-за разногласий в Форуме, то почему бы славнейшему Вейзу не выдать дочь в другой род? Взрослые сыновья есть и у Гора, и у Рута, и не только у них. Сильные союзники наверняка нужны и сегодня. А Салеме уже семнадцать — самое время. И еще война… сможет ли Нарайн воевать, если не будет уверен, что Сали его дождется?
Нет, в верность подруги Нарайн верил, но вот в том, что славнейший Вейз будет считаться с желанием дочери, а не отдаст другому обманом или уговорами, очень сомневался. Потому и медлить не мог. Она хочет быть с ним — значит, так и будет.
Как ни странно, родители сами помогли ему отыскать храм, где можно провести церемонию. Они так часто рассказывали о своей свадьбе — особенно мама, и глаза ее каждый раз сияли счастьем — что Нарайн просто не мог не вспомнить тот небольшой храм, построенный одним из его предков на землях, отвоеванных у умгар лет пятьсот назад. Большая часть полей и садов вокруг давно перешли в другие семьи вместе со своими владелицами, но жрецы все еще почитали Орсов, как первых колонизаторов и миссионеров.
А главный служитель, стоило Нарайну представиться, тут же расплылся в улыбке:
— Сын Озавира и Аримы? Помню-помню, как же не помнить? Такая пара… высокородный юноша, наследник четвертого рода и девушка из местных, да еще и младшая дочь — почти бесприданница… нет-нет, родословная самая безупречная: наши книги хранят записи чуть ли не со времен потрясения! Но все равно, такие союзы редкость. А уж как был внимателен твой отец к избраннице, славный: твоя матушка не хотела церемонии в Орбине, видно, скромничала, так он сам сюда приехал за невестой.