Гайяри поднял голову и улыбнулся. Бергот тоже улыбнулся в ответ, прошептал что-то… кажется, о том, что узнал, на что он способен, и теперь будет убивать. Смешной варвар!
— Меня учили фариси, а про берготский забыли, — ответил он. — Жаль!
И, поднимаясь с колена, тут же ударил. Первым.
И теперь обгонял. Теснил врага, заставлял отступать, ошибаться. Промах — и меч бергота заперт гардой мечелома. Еще промах — и бергот открылся, испугался. Страх замедляет на миг — этого хватит! Клинок Гайяри замирает над плечом — все!
И вот теперь, наконец, он узнал, где видел этот плавный замах, этот стремительный шаг и даже тонкий нос с горбинкой — в доме славейшего Айсинара Лена в ту ночь. Когда не смог остановить и так опозорился! Ну что же, пришла очередь Гайяри — теперь-то этот наглый дикарь ответит за все.
Кровавая ленточка захлестнула шею над кольчужным воротом. И кинжал — маши-не маши — слишком короток… Куда сейчас убежишь, Тень? А не смотри в глаза орбиниту, особенно если сам он уже посмотрел в глаза страху и посмеялся.
Гайяри отшвырнул в сторону меч противника, забрал кинжал, и отыскал взглядом Айсинара. Говорить что-то сил уже не хватило, только оставаться на ногах. Дождаться решения избранника и устоять, не дрогнуть… если бы это было так просто.
Айсинар не мог отвлечься от поединщиков, даже на Геленна ни разу не глянул — так ли все еще спокоен славнейший Вейз? А когда Гайи упал — сердце тоже упало, остановилось, и целый миг казалось, что это — конец.
Но бергот и сам потерял равновесие. Чудом не налетев на меч Гайи, проскочил два шага и встал, едва переводя дух. Для удара далеко, быстро не развернется — не сможет. Значит, спасен. Можно выдохнуть… кажется, вместе с Айсинаром выдохнул весь Орбин.
Если бы не распоротое бедро. Кровь не плескала, но текла широко и ярко… кто знает, насколько рана серьезна? В любом случае времени очень мало, теперь его почти нет. И тут Гайяри поднял голову и улыбнулся — все сразу переменилось. Быть может, кто-то еще не заметил, но Айсинар уже знал эту улыбку: как не узнать всетворящую тьму? Теперь Гайи победит, точно!
А он, как избранник Форума и хранитель закона, должен потребовать его ареста и высылки к магам. Конечно, если не истечет кровью раньше. К страху за жизнь Гайяри добавились злость и ярость. Мальчишка наседал на соперника, как настоящий демон бездны. Рану и текущую кровь он будто не замечал.
А Айсинар чуть не задыхался от бессилия что-то изменить.
И когда поединок завершился, а Гайяри посмотрел на него, спрашивая о судьбе побежденного, думал только о том, что потеряет Гайи, при любом исходе — потеряет!.. Проклятый бергот хоть и не смог одолеть в поединке, отнял знамя у Орбина, а его, избранника Форума, лишил победы.
Славные орбинцы смолкли, ожидая решения своего лидера. Что тут решать? Айсинар еще раз глянул на бергота — тот был испуган, но все же держал лицо — и поднялся, чтобы вынести приговор. Он уже поднял руку, когда в тишине услышал оклик:
— Стой!
И невольно замер, оглянулся на голос. Озавир, конечно! Как же без него!..
— Стой, Айсинар, не калечь мальчишку — не приказывай ему убивать.
Вещатель сам подался вперед, готовый вскочить, и лицом был белее, чем тот побежденный варвар на арене. Неужели тоже волнуется за Гайяри? То, что он заметил магию, никаких сомнений не было.
— Ты что, хочешь сделать из него настоящего воина? — продолжал он, — Из одаренного мага — убийцу, которому жизнь отнять, что муху прихлопнуть? Ради чего, Айсинар? Ради гордыни?..
Озавир говорил громко, не думая о том, кто слушает и что подумает. А слушали многие — все старшие семьи были сегодня на трибунах.
Он что, вздумал стыдить избранника Форума? Перед патриархами, их женами и наследниками, на глазах всего Орбина?! Да как он посмел! Айсинар сам решит, что правильно. Решит — и в бездну советы вместе с советчиками. И он резко развернул в землю вскинутые пальцы. Гайяри тут же взмахнул мечом. Клинок со свистом рассек воздух, хлынула кровь, и голова прозванного Тенью свалилась в песок.
Если среди первородных был хоть кто-то, кто еще не учуял магии, то после этого удара таких точно не осталось. Слабая надежда на то, что все случившееся сочтут спонтанным проявлением дара при угрозе жизни, таяла на глазах и вместе с кровью стекала в песок арены.
— Да ты совсем рехнулся, Айсин, — услышал он за спиной голос Озавира. — Так ты всех наших детей погубишь. Ради своей спеси ты погубишь Орбин. Идем, Арима, Нар? Нам тут делать нечего.
Они поднялись и ушли, но Айсинар так и не ответил. И не оглянулся — не достойны. Не стал он следить и за тем, кто из славнейших и как провожал вещателя. Ему было куда смотреть — на молодого Вейза.
Песок уже пестрел бурыми пятнами, а Гайи все стоял, и счастливая улыбка не сходила с лица. И даже когда юная дочка одного из патриархов вышла с венком из перевитых золотой проволокой дубовых веток, чтобы возложить его на голову победителя, он, опершись на меч, приклонил колено. Но подняться уже не смог — помог Иртан. Устроитель игр подставил плечо и, придерживая за пояс, с честью проводил чемпиона. Гайяри еще улыбался зрителям на трибунах и махал рукой знакомым, но Айсинар понимал: стоит им скрыться в проходе — и он свалится. Хотелось прямо сейчас сбежать вниз, подхватить хоть на руки, как можно быстрее унести в такое место, где можно будет остановить кровь, промыть рану и перевязать — и плевать на все эти ритуалы, честь и достоинство чемпиона. Кому они будут нужны, если чемпион истечет кровью на глазах всего города?
Но он — избранник, избраннику подобное не по чину. Нужно оставаться тут, на своем месте, с высоты трибуны любоваться музыкой и танцами, завершающим проходом победителей, поздравлениями, дождем цветов и монет… проклятье! Он даже не мог послать за лекарем или поторопить Геленна… впрочем, этого и не требовалось. Когда Айсинар отыскал глазами его место, славнейшего Вейза уже не было.
Гайяри не помнил, как покинул арену. Помнил лишь то, что отчаянно хотел удержаться на ногах и не показать слабости. Все силы уходили только на это, но, кажется, их не хватило — в конце концов он все-таки повис на руках Иртана… если правильно запомнил, кто это был.
Очнулся уже лежа на сундуке в «господских покоях», где обычно переодевался перед поединком. Под спиной — попона чьей-то лошади, а рядом — как раз Иртан. И еще отец. Славнейший Геленн испугался не на шутку. Неужели сомневался, что его отчаянный и послушный наследничек справится? Несмотря на слабость, Гайяри сделалось так смешно, что не сдержаться.
Он и не стал сдерживаться.
— Ох, мальчик… все тебе смешки да шуточки… — упрекнул отец, но сам все же слегка улыбнулся. — Приподнимись-ка, — и сунул под голову свернутую мантию. — Больно?
Лежать стало удобнее, а еще теперь он мог видеть перетянутое ремнем бедро. Кто-то отер кровь, и след от берготского клинка зиял во всей красе. Рана вроде не была глубокой, но все равно Гайяри замутило, и он поспешно отвел глаза.
— Терпимо.
— Ничего, сын, недолго уже. Я послал за Лукианой.
Славная госпожа Лукиана слыла лучшей лекаркой Орбина, а для наследника рода Вейз да еще и чемпиона игр — конечно, только самое лучшее. Гайяри мог расслабиться и ждать… но не мог не думать, а будет ли он теперь по-прежнему наследником и чемпионом?
И где славнейший Айсинар? Все представление было ради него, неужели не оценил и не придет? Быть того не может!..
Может или нет, но одна мысль о том, что избранник о нем и думать забыл, показалась больнее раны и страшнее высылки за магию. К счастью, задержалась она недолго, потому что пожаловал сам избранник. Его охранники, все четверо, ввалились толпой следом за ним, и в комнате сразу стало не протолкнуться. Но Айсинар словно ничего кругом и не видел: ни отца, ни Иртана не заметил — прошел мимо и сразу к нему. Присел на край сундука, взял за руку.
— Ну что, как ты? — и встревоженно заглянул в глаза.
Вот еще! Жаловаться он будет… Гайяри Вейз — не балованная девица и в боях не новичок. Подумаешь — зацепили слегка. Не страшно.