- Факир был пьян, и фокус не удался, - прокомментировала Тася, и оба радостно заржали.
«Виновны!» - вынесен был вердикт. Но доказательств не было, поскольку их съели. Тасе до сих пор было стыдно вспоминать...
Что бы там ни было, но сухари, съеденные тридцать седьмой лодкой втихомолку и без особых угрызений совести (ну, съели, ну и что? Сухарей целый рюкзак, не убудет, а им постоянно хотелось есть. Мурат с Антоном днёвки проводили на рыбалке и появлялись в лагере только вечером, Тася с Машей с утра уходили в лес, забывая позавтракать, да и зачем? В лесу ягод полно... Сколько они пропустили завтраков и обедов, никто не вспоминал, а сухари им припомнили...) - сухари стали их общей тайной и скрепили тридцать седьмой экипаж крепче цемента.
Глава 11. "Пора пришла - она влюбилась" /А.С.Пушкин/
Ребята теперь вели себя с ними по-дружески: улыбались при встрече, помогали дотащить до берега рюкзаки и палатку, на дежурстве наперегонки таскали воду, разжигали костёр и старались быть полезными, с удовольствием выполняя Тасины приказания (Маша готовить не умела, чистила картошку, резала сыр и хлеб, помешивала кашу в котле - словом, была у Таси на подхвате, как и ребята)
Маша и Тася уже не таясь приносили им кружки с черникой и малиной. И всё было бы прекрасно и замечательно, если бы Маша не влюбилась в Мурата. О чём она и поведала Тасе, когда молчать стало уже невмоготу.
- Он меня в упор не видит и внимания не обращает, а я люблю его! - плакала Маша, лёжа на походной низенькой раскладушке напротив Таси и шмыгая распухшим от слёз носом. В палатке было темно, Тася её не видела, но отчетливо представляла - несчастное Машино лицо и мокрые дорожки слёз на Машиных щеках. Не было у бабы печали, купила баба порося, - со вздохом подумала Тася. Маша истолковала её вздох как сочувственный и заплакала ещё горше.
- Я его люблю-ууу... А ему всё равно-ооо... - рыдала Маша, судорожно всхлипывая от жалости к себе и мучительно икая. С Машей надо было что-то делать, и делать немедленно, пока её не услышали в ближних палатках: вот тогда будет спектакль, проходу не дадут ни им, ни ребятам.
- Маш, да плюнь ты на него, раз он такой толстокожий, - сказала Тася. И помолчав, решилась. - Знаешь, я тебе не говорила... У Мурата жена дома осталась и сыну пять лет. Сын у него. Мне Тоша сказал. Мурат хотел его с собой взять, а жена не дала. Рассобачились они, Тоша говорит, насмерть. Мурат кричал - бабу из сына растишь, Фатима кричала - зачем тебе сын, ты его не любишь совсем. Мурат вскипел, кулаком в стену ударил и фалангу сломал, на среднем пальце, гипс наложили. Через три недели в кругосветку ехать, в гипсе - как грести?
- А я смотрю, у него палец завязан... Ему же больно, наверное? Как же он... - всполошилась Маша, готовая бежать, спасать, утешать... Мурат её выгонит, скажет: «Зачем пришла? Тебя разве звали?» Уже сказал однажды, когда Маша припёрлась к нему в палатку. Она ни за что не расскажет об этом Тасе.
-- Да так! Сняли гипс, шину наложили, и поехал. Грести, как видишь, может, и получше нас с тобой... Зачем он тебе, Маш? Всё равно у вас с ним ничего не выйдет, он жену любит. В каждом посёлке на почту бежит, телеграммы шлёт. Переживает. Отстань ты от него, влюбись в кого-нибудь другого, - сказала Тася подруге, искренне ей сочувствуя. Вот угораздило же Машку...
- Ты дура, что ли?- грубо ответила Маша. - Как это в другого? Всё у тебя просто, тебе везде хорошо: В Москве у тебя Павел, сюда приехали - ты и здесь не теряешься, - выговаривала подруге Маша. - Мы же договаривались, поедем вдвоём и отдыхать будем вдвоём, а ты с Тошей развлекаешься, а он между прочим, тебя моложе на четыре года (Ну, моложе, ну и что? Тася ни за что не признается подруге, как Антон сказал ей однажды: «И чего ты с Машкой этой дружишь, ты посмотри - она какая... Она тебя старше лет на восемь, что тебе с ней, другой подруги не нашла?») Тася тогда ужаснулась: они с Машей ровесницы, неужели Машка так выглядит?
- С Тошей своим развлекаетесь... как два дурака! А я одна... Целыми днями анекдоты травите и сухари трескаете! А они, между прочим, общественные! - не унималась Маша.
Высказав всё, что было на душе, Маша пришла в себя и испуганно замолчала. Тасе стало смешно: плывут в одной лодке, спят в одной палатке, а Машка обиделась, что она «одна». К Тоше приревновала, хороша же у неё подруга. Ну, гребли они с Тошей в паре, так ведь Маша сама выбрала Мурата. Ну, на корме вместе сидели - а где же им ещё сидеть, когда на вёслах Маша с Муратом? Ну, анекдоты травили. А чем ещё заниматься, когда сидишь на руле? Вести философские беседы о смысле жизни и бренности всего сущего? Вот не удержат они с Тошкой руль, который вырывается из рук и норовит развернуть лодку в другую сторону, вот тогда и узнают - бренность жизни.