Как только лодка утыкалась носом в берег, Тоша испарялся - только его и видели. Народ в кругосветке был всех возрастов - от шестнадцати до сорока. Четверо молоденьких девушек лет семнадцати держались особняком, у них была своя компания. Тоша увивался вокруг, но в компанию его не принимали и придумали обидное прозвище «дядя Тоша скушал лошадь» - потому что Тоша всегда что-то жевал.
Тоша на прозвище не обижался и всеми днями, если они с Муратом не ловили с лодки рыбу, отирался около девчонок, развлекая их как мог, а они его всё время отталкивали. Девчонкам хотелось общаться с ровесниками, а Тоше было двадцать семь, и он казался им стариком. Зато пянадцатилетних близнецов Генку и Сашку в компанию приняли безоговорочно, девчонки играли с ними в карты, расчертили на песке площадку для пляжного волейбола и с упоением гоняли мяч, разделившись на команды. Им было весело.
- Вот вредные девчонки! Дразнилку придумали дурацкую, - жаловался Антон Тасе, улучив момент, когда Маши не было поблизости. - На себя бы посмотрели! Вон Машка твоя - чего она на Мурата пялится? И в лодке пялится, и на берегу... Мурат уже не знает, куда он неё деваться. Тась... Может, скажешь ей? Ему самому-то неудобно...
Тасе было жалко глупую влюблённую Машку, и Тошу, и Мурата, но помочь она ничем не могла. Она вспоминала Павла - как он там без неё? Жалеет, наверное, что не поехал, скучает... Вот и пусть поскучает, ему на пользу пойдёт. Тася любовалась красотами Селигера, собирала ягоды, слушала пение птиц, которые просыпались вместе с ней - часа в четыре утра. И не замечала, как смотрит на неё Мурат. Зато Маша заметила сразу. И возненавидела подругу - по-женски люто и беспощадно. Но Тася и Машиной ненависти не замечала - потому что с некоторых пор смотрела только на Виктора.
Виктор в их группе держался особняком, ни с кем не общался и палатку выбрал себе одноместную, а все жили по двое, в двухместных. Про него говорили, что Виктор поссорился с женой и уехал от неё на Селигер. И теперь переживает и ни на кого не смотрит. Последнее было неправдой: Виктор смотрел на Тасю. Почувствовав на себе его взгляд, Тася всякий раз отворачивалась. Она не хотела разрушать семью: на чужом несчастье счастья не построишь, а Виктор смотрит на неё просто от отчаянья. Приедет домой, помирятся, всё у них будет хорошо, а обо мне и не вспомнит, - тоскливо думала Тася.
Виктор ей определённо нравился. Мрачный и нелюдимый, он, пожалуй, лучше, чем нерешительный и робкий Павел. Сразу видно, чего хочет! А Павел ни то ни сё, ни богу Богдан ни селу Селифан. Даже отдыхать с ней не поехал, - с горечью думала Тася.
Об их встречах с Виктором не догадывалась даже Маша. Стояла небывалая в этих местах жара - столбик термометра поднялся до плюс тридцати четырёх, да так там и остался. Днёвки устраивали через два дня на третий. Народ маялся от безделья, получая, впрочем, немалое удовольствие: играни в волейбол, резались на берегу в подкидного дурака, ловили с лодок рыбу, загорали на песчаных отмелях, которых здесь было предостаточно, и все - в безраздельном распоряжении группы...
Тас с Машей с утра отправлялись за ягодами, потом шли загорать, и Тася незаметно исчезала. Пройдя метров триста по тропинке вдоль берега, сворачивала в лес, где её ждал Виктор, с которым она забывала обо всём ... О Павле она почти не вспоминала: зачем он ей теперь, когда у неё есть Виктор.
О чём они только не говорили! Тася уже знала, что у Виктора есть семья - жена Светлана и шестилетняя дочка Леночка. «В Москву вернёмся - разведусь, и мы с тобой поженимся. Только, понимаешь... дочку не могу оставить, алименты алиментами, а содержать буду полностью, на свои. И видеться обязательно! Она для меня всё, я за неё жизнь отдам, если надо будет, - заявил Тасе Виктор. Тасе вдруг стало необыкновенно хорошо - от этих слов. Таким и должен быть настоящий мужчина. А откупаться от своего ребёнка алиментами недостойно и стыдно.
- Знаешь, я тоже так думаю! У ребёнка должны быть папа и мама. А давай будем её на выходные к себе забирать? В зоопарк её водить и в цирк... Она у тебя цирк любит?
- Тася, ну что ты за человек! - удивлялся Виктор. - Другая бы отказалась, кому нужны чужие дети? А ты в цирк с ней собралась.
- Какая же она чужая, - с жаром возразила Тася. - Она своя. То есть, твоя. Скажем ей, что я её тётя, мы с ней подружимся, вот увидишь! Меня почему-то дети любят, хоть я с ними не сюсюкаю, я всегда серьёзно, на равных