Прошлое понемногу отпускало, не обжигало сердце, не ослепляло болью. Тася чувствовала себя счастливой, проводя всё свободное время в дачных хлопотах: покупала саженцы, краску для полов, олифу для пропитки стен, садовый инструмент... Как заправский дизайнер, распланировала рельеф участка : здесь будут грядки, там посадим яблоньку, а у дома вишню, чтобы тень давала.
- За домом будет расти клубника, ей надо солнце. А смородину и крыжовник посадим по границе участка, - распределяла мама. Обе были довольны друг другом.
Через год они уже знали всех соседей на своей улице. Электричество к «Красной калине» ещё не провели, за водой ходили в ближнюю (семьсот метров, полторы тысячи шагов и столько же обратно) деревню, продукты привозили с собой - магазина тоже не было, в деревенском продавалась каменно-твердая соль, гадкие рыбные консервы и серые макароны.. Общие трудности и неустроенность быта сплотили людей, и все терпеливо ждали: вот - дадут нам воду, свет проведут, дома построят - и будем вспоминать, как мучились...
Дом пока был только один - Тасин. Остальные обходились бытовками и сарайчиками, спали в палатках и даже в шалашах. Тася с мамой слышали, что садовое товарищество судилось с какой-то фирмой-застройщиком. Ретивые строители оформили со всеми договора - отдельно на поставку стройматериалов и на строительство. Составленные по всем правилам - с печатью и подписями директора фирмы и главного бухгалтера - договора ни у кого не вызвали подозрения. Заказов было сделано много, и каких! - Бревенчатые срубы, кирпичные дома и дома из бруса на монолитных фундаментах, бани, сауны, хозблоки, душевые кабины... Стоило это дорого, и авансы были внесены солидные. После чего фирма исчезла вместе с деньгами. То ли распалась, то ли обанкротилась, точно не знал никто. Знали одно: денег не вернуть.
Тася с мамой, которые без колебаний согласились на домик из остатков чужой вагонки (может, даже нестандартной, они в глаза её не видели), оказались единственными, кому фирма построила дом. Единственными не обманутыми - на сто участков! А остальные девяносто девять судились с фирмой до сих пор, пока безрезультатно. С кем судиться? - Фирмы-то больше нет...
Председатель «Красной калины» - толстая, "рыночного" вида тётка, которой принадлежали два участка (по уточнённым слухам - три) и которая подписала с фирмой сногсшибательный договор (два трёхэтажных дома семь на семь, две финских бани и четыре гаража с подвалом) - бегала по участкам злая и взъерошенная, отмахиваясь от всех здоровенной ручищей... Не до них было - председательше.
- Ничего, они на колёсах, машины у всех, им не надо рюкзаки таскать, - говорила мама. Они с Тасей ездили «на дачу» на электричке. Вставали в пять утра, поскольку в шестичасовую электричку было уже не сесть, да что там - не влезть.... И радовались: полтора часа на поезде и двадцать пять минут пешком через поле с высокой травой, колокольчиками, ромашками, луговой геранью и розовым тысячелистником, счастье какое, Тася видела только белый, а здесь он- розовый! Два с половиной часа - и они дома! Счастье.
С собой везли двухлитровый китайский термос с чаем и пирожки с капустой, с рисом и с вареньем. Пирожки с чаем и сваренные вкрутую яйца - вот и вся еда. Им хватало, тем долее, что ели немного, иначе как - работать? Зато лопаты, грабли, вёдра, пила и топор хранились в доме, и не надо было всё это каждый раз возить с собой, как делали остальные. На электричке ездили многие: машины были далеко не у всех...
Как-то за полдень Тася присела на крылечко отдохнуть, да так там и осталась, уже не в силах встать: только что вскопала большой участок земли под картошку, удивляясь, как на шести сотках ещё оставалось место для огорода. И теперь сидела, поджав под себя загорелые ноги и подставив солнцу лицо. Неимоверная усталость была приятной - хотя бы тем, что больше не надо копать и можно вот так - бездумно сидеть на тёплых ступеньках своего крыльца, на своей земле, жевать сладкую травинку и ждать, когда её позовут завтракать.
Завтракать у них было принято ближе к обеду: на сытый желудок копать получалось плохо, а тем более корчевать пни. Тася слушала, как на веранде мама гремит посудой, накрывая на стол, как скрипят под её ногами половицы, как поёт в высокой черемухе неугомонная птица - и испытывала невыразимое блаженство, какое всегда испытываешь, наработавшись до полной усталости. Тася закрыла глаза...