- Как это - зачем? Жасмин выкопать?! Да он же здоровенный какой, нельзя уже пересаживать, он же погибнет! Я же отростки давала вам.
- Ну, давала, только они не принимались. Посажу, в воскресенье уеду, Олег за неделю не польёт ни разу, он и засохнет.
- Так мне бы сказала, я полила бы, - сказала Тася, понимая, что поздно уже - говорить, что одного полива в неделю саженцу достаточно, а жасминовая веточка засохла оттого, что её просто ткнули в суглинок - не выкопав посадочной ямки шестьдесят на шестьдесят, не размешав в ней лопатой песок с торфом и не добавив удобрения. Не обмакнули комелёк с корешками в грязевую болтушку. Не сказали веточке ласково - «В добрый путь! Ты расти, не болей. Вырастешь и станешь красивым кустом, и все тобой любоваться будут». Тася всегда - говорила. И привязывала к колышку. И рыхлила заботливо землю в приствольном кругу. А Ольга ткнёт и уедет, а земля - одна глина, торфу с песком не добавишь, так что в ней вырастет? А тем более жасмин...
- Да я столько лет за ним ухаживала, всё болел ... Пересаживала его, пересаживала... А он всё расти не хотел, ни тут, ни там. А здесь - прижился, расти начал, в прошлом году первый раз зацвёл, мы с мамой так радовались... А выкопаешь, он опять болеть начнёт. Может, ещё отросток выкопать? А ирга... Я с ней столько мучилась, траншею вдоль забора выкопала под неё, торфа с болота притащила восемь вёдер, думала, сдохну.
Кустики ирги Тася нашла на заброшенных огородах у Джамгаровских прудов. Там стояли когда-то деревянные дома, цвели сады, жили люди... Потом их выселили, дома сломали, сады заросли бурьяном и репейником. А ирга упрямо жила - тянулась к небу, пробиваясь сквозь молодой подлесок, борясь за жизнь - из последних сил.
Тася хорошо помнила, как они выкапывали иргу, стараясь не повредить корни. Копать было тяжело, корни уходили глубоко в землю и их приходилось отсекать острой лопатой. («Вы уж простите... Знаю, что вам больно. Ничего, поболит и заживёт, зато будете жить, не будет ни бурьяна, ни осинника, будет много солнца, и корни новые отрастут!»).
Как везли длинные тонкие отростки - в электричке, а потом в автобусе - и очень боялись, что не довезут, сломают - народу в автобусе было много. Как шли через поле с высокой травой, трава цеплялась за отростки, мешала идти, руки ныли от тяжести, а они всё равно - несли...
Как таскали из леса торф, поставив вёдра на тележку, а они падали... Удобряли землю золой и с волнением ждали - примется ли ирга? Переживёт ли зиму? Ирга принялась, разрослась, баловала вкусными ягодами, похожими на жимолость. И всё лето в её ветвях порхали птицы, которым полюбились сладкие сочные ягоды...
- Да ты не бойся, тебе и копать не надо, Олег придёт и сам всё выкопает! - по-своему поняла её соседка.
А ведь и правда, выкопает. Всё! Безжалостно отсекая корни, выдирая с мясом и бросая на землю - беззащитные молоденькие деревца, в которых осталась часть её души. Тася представила... и содрогнулась.
- Оль, ты чего? Я же вам всё давала, что просили - и клубнику, и малину, и розы. А иргу Михалыч в прошлом году выкопал, два деревца.
- Ну, выкопал. А она засохла.
- Так и эта засохнет. За ней ухаживать надо, поливать надо! И не в глину сажать!
- А вот скажи ему! Я всю неделю в Москве, а он в обнимку с бутылкой, думает, я не знаю ничего... Будет он поливать, как же!
- Тогда зачем просишь?
- Ну... может, примется. Может, дожди пойдут...
- Нет. Выкапывать ничего не буду, - твёрдо сказала Тася. - Где росло, там и будет расти. У новой хозяйки дом был в деревне, она умеет... Она и участок из-за сада купила, ей сад наш понравился. Она за ним ухаживать будет, поливать, рыхлить, стволы белить... У вас вон - не белены, который год. А у неё руки деревенские, заботливые, хоть душа моя спокойна будет! - Тася подняла глаза и встретила злобный взгляд.
- Пожалела - сад свой. А соседей, значит, не хочешь жалеть... Не ожидала от тебя.
И соседка ушла. Даже «до свиданья» не сказала. Обиделась. Тася тоже обиделась. Да пошло оно всё!..
Доверенность на продажу участка полагалось оформлять у нотариуса. У председательши был «свой», знакомый нотариус, к нему и поехала Тася. Она стояла на платформе - ждала электричку на Москву. На душе было муторно: она впервые испытывала чувство, о котором принято говорить «на душе кошки скребут». И ни кого не хотела видеть. Приедет к нотариусу, напишет - что от неё требуется, и уедет домой.
Подошла электричка, Тася вошла в тамбур и оказалась лицом к лицу с Павлом. Машинально кивнула ему и хотела пройти в вагон, но Павел взял её за руку и не отпускал, и задавал идиотские вопросы, какие задают при встрече с бывшими знакомыми, давно исключенными из разряда знакомых и зачисленными в разряд бывших.