— Конечно, мы понимаем, — подхватило несколько голосов сразу.
— И я не вижу причины, — продолжал горбатый, — почему бы нам следовало помешать привести в исполнение его законное намерение. Он — одинок, бесприютен, может быть, голоден, — так пусть же стреляется, пусть стреляется, говорю я. Полагаю, никто от этого не пострадает.
— Но, если не ошибаюсь, — законы церкви, морали, гуманности… словом, нельзя ли было бы помочь, то есть, я хочу сказать… — начал было чей-то робкий голос.
— Оставьте, — перебил его тотчас же горбатый, — кто может заподозрить нас в том, что мы преступили когда-нибудь законы церкви, морали или гуманности? Но, господа, вместе с тем, кто посмеет сказать нам, что мы нетерпимы в вопросах веры и совести каждого гражданина, инако мыслящего? Что мы стесняем его личную свободу, что мы навязываем ему свою мораль и негуманны к страждущему, пожелавшему прекратить свои страдания. Нет, этого никто сказать не может!
— Безусловно! — подтвердили остальные.
— Но, господа, — повышая голос, продолжал горбатый и поднял палец в уровень своего парафинового носа, — мы не допустим, вместе с тем, ничего такого, чтобы могло ввести в соблазн. Мы не допустим ни малейшего шантажа или обмана, ни малейшей мистификации, нарушающих права наших граждан. Каждый должен получить то, что ему обещано за его деньги. И эмигрант будет арестован тотчас же и привлечен к суду, как мошенник, если не исполнит принятых на себя обязательств, — ибо для нас священны законы собственности и права наших граждан.
— Неоспоримо, — согласились остальные.
— К тому же, наши новые друзья…
Но горбуну не удалось закончить свою мысль. В ту же минуту к мэрии подъехал бесшумно лимузин Ванбиккера.
Миллиардер сошел на тротуар под веселые крики толпы.
Здоровенный квадратный матрос преградил ему дорогу. Он стоял об руку со своим новым приятелем-иностранцем.
— Ваше сиятельство, — крикнул он, — вы и ваша восхитительная дочь должны купить ложу на сегодняшний вечер, устраиваемый этим маркизом, решившим всенародно расквитаться с жизнью.
Ванбиккер оскалил золотую челюсть.
Ванбиккер спросил, улыбаясь тускло:
— Зачем же в таком случае гранду нужны деньги?
Матрос ответил с низким поклоном:
— О, милорд. Отчаявшись получить их на хлеб, он обольщает себя надеждой заработать на похороны.
Веселые ребята, стоящие рядом, зааплодировали.
— Я куплю ложу, — твердо сказал Ванбиккер.
ГЛАВА ШЕСТАЯ — О СИГАРЕ И
ВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
В десять часов вечера Флипотт вошла к Виньело в комнату. Сегодня она принесла сигару, завернутую в серебряную бумагу, где по красному полю золотыми буквами было написано: «Non plus ultra».
Она не знала, хороша или нет эта сигара, но ей доставляло удовольствие приносить ему маленькие подарочки, так, какие-нибудь пустяки, — цветок, грушу или конфеты.
Ей нужен был предлог, чтобы прийти к нему в его комнату, всю заваленную рисунками, в мастерскую художника.
Когда у нее было что-нибудь в руках, она свободно входила, говоря:
— Вот, Этьен, я принесла тебе это.
Он едва поводил плечами, не подымая головы, отвечал:
— Хорошо, положи там, — и продолжал работу, потому что всегда был занят, всегда исполнял какой-нибудь срочный заказ.
Тогда Флипотт садилась на оттоманку в тень, подбирала под себя ноги, свертывалась калачиком и, положив голову на ладони, издали смотрела на своего любовника.
У него твердый, мужественный профиль. Он ей очень нравится. Этьен настоящий мужчина, un tres brave homme; у него, конечно, свои странности, как у всякого мужчины, но все-таки его нельзя сравнить с другими. В его лице — что-то дикое. Да, да — что-то, напоминающее Тарзана, которого с таким увлечением читала Флипотт. Но у него мягкие, как лен, волосы и очень добрая улыбка…
Сидя так в уголку дивана, Флипотт думала обо всем понемногу, и ей было хорошо. Ноги приятно млели после танцев, млело сердце…
Сегодня то же, что и вчера. Только сегодня она принесла ему сигару. Как он примет этот подарок?
— Ну, вот и готово, — наконец, сказал Этьен, отодвигая стул.
Он вытянулся, подымая руки вверх, точно хотел достать потолок.
— Я славно поработал сегодня и хочу чаю; ты не думаешь, Флипотт, что было бы недурно промочить глотку стаканом горячего чая?
— Да, конечно, Этьен, я сейчас позабочусь об этом.
Она достает спиртовку, чайник, сахарницу и мешочек с сухарями, расстилает на столе перед диваном салфетку.