Бесшумно открыв английским ключом дверь на лестницу, она спустилась вниз, никем не замеченная.
Потертый такси, зафыркав, затряс ее по бульвару Сен-Мишель к Обсерватории, и через пятнадцать минут Жанина была уже в другом конце города в кривом темном переулке, на всем протяжении которого не видно было ни живой души.
Она расплатилась с шофером и быстрыми шагами, стараясь держаться в тени и не очень стучать каблуками по изъеденным плитам узкого тротуара, миновала ряд домов с глухо запертыми ставнями и постучала в низкую дверь одного из каменных ящиков. Ей пришлось дожидаться довольно долго.
Скрипучий женский голос спросил:
— Кто там?
— Эскарго, — ответила Жанина.
Ее пропустили в темный, узкий коридор с запахом отсыревшего дыма.
— Идите, я запру за вами, — прохрипел тот же голос.
Жанина открыла первую направо дверь, не постучавшись.
При слабом свете электрического рожка, низко спущенного над столом с разбросанными на нем инструментами, она увидала худую, высокую фигуру человека, занятого какой-то кропотливой работой. Согнутая спина его и прядь волос, упавшая на лоб, образовали на стене гигантский черный крюк.
— Ах, это вы? — сказал хозяин комнаты, оглянувшись на шум шагов.
Он разогнулся, мотнул головой и, приподнявшись, протянул руку. Собранное от напряжения в морщины лицо его раскрылось, как веер, в добродушной улыбке.
— Ну, каковы новости?
Жанина села против него на деревянном табурете.
— Вот, — ответила она и протянула две свернутые телеграммы.
Он развернул их, прочел и, прихлопнув ладонью, сказал:
— Великолепно, все идет, как нельзя лучше.
— Но я не совсем понимаю, — возразила Жанина.
— Что именно?
— Для меня неясно основное… Зачем в ту минуту, когда четыре социалистические группы, войдя в соглашение, выдвинули на пост премьер-министра Лагиша, основным пунктом декларации которого является…
Ее собеседник раскатисто рассмеялся, прервав Жанину на полуслове.
— Да, да, я знаю, что вы хотите сказать. Проведение этого пункта в жизнь — первый и основной шаг к осуществлению главного… Но, дорогая моя, неужели вы все еще так наивны, что можете хоть на минуту поверить в возможность разрешения этого вопроса в порядке парламентского постановления, да еще по представлению кого?
— Он социалист.
— И это говорите вы?
— Я хочу только сказать, что можно было бы посмотреть, подождать… И если его декларация окажется обманом…
— Бросьте, Эскарго. Не будьте наивны. Декларация останется декларацией — он от нее не откажется? Тем хуже. Во все трудные минуты он будет выдвигать ее, как верный щит, а все останется на своих местах. «Задача эта сложна, — скажет он, — она требует времени… Комиссии работают, они изучают вопрос на месте»… Слыхали мы эти разговоры не раз! Нет! Эта декларация — только лишняя оттяжка, самый верный способ зажать нам рты…
Он поднялся с места и широкими шагами стал мерить комнату. Хохол на его голове плясал в такт его нервного шага.
— Надо знать, как я, что это такое. Надо, как я, служить пять лет в колониальных войсках, чтобы говорить… Я тоже ждал — доброго начальника, потом нового устава, потом комиссию, потом — черта в ступе до тех пор, пока не понял, что нужно бежать…
— Значит? — нерешительно спросила Жанина.
— Закинем наши удочки, — весело ответил он, и снова лицо его раскрылось в улыбке. — Поверьте мне, наш друг точно учел время.
— В таком случае, одевайтесь.
Он потирал руки от предстоящего удовольствия.
— Дансинг?
— Да.
— Черт возьми, мы повеселимся. Как ваши успехи, m-me?
— О, де Бизар от меня в восторге. Но торопитесь, чтобы можно было застать их…
Жанина смеялась, глядя на своего молодого друга, с шумом выдвигавшего ящики комода, хлопавшего дверцами шкафа. Крахмальная сорочка, фрак, штиблеты, галстук — летели на кровать.
— Отвернитесь, отвернитесь! — кричал он и, после паузы, прерываемой энергичными выражениями по адресу то одной, то другой части туалета, прибавил: — А я в свою очередь не зевал. На завтра у меня назначено свидание, любовное свидание, с вашего позволения. Вот я каков. И с кем — если бы вы знали!
Телеграмма, поданная в Марселе в 23 часа 43 минуты от 7 ноября и прибывшая по назначению в 24 часа 5 минут — гласила:
«ПАРИЖ, ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ, УЛИЦА РАСИНА, 7, ЖАНИНЕ НУАЗЬЕ ОПЕРАЦИЯ СОШЛА БЛАГОПОЛУЧНО, ДОКТОР ОБЕЩАЕТ СКОРОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ.
ВИКТОР».