«Так если ты уже все решила, то зачем же мне голову моро…»
– Извините, – меня настойчиво потрясли за плечо, – с вами все в порядке?
Подняв голову, я увидела тревожно смотрящего на меня мужчину и чуть виновато улыбнулась.
– Да, спасибо, все нормально. – Затем, не дожидаясь рвущегося уже у столичного жителя вздоха: «Ох уж эти провинциалки!», встала со скамьи и резво пошагала прочь, к концу улицы, где оставила скурр. Да, мужчину можно понять, на улицах Теннета не часто увидишь даму, уставившуюся в одну точку и разговаривающую сама с собой.
«Молодых недоученных волшебниц из меркантильных соображений подрабатывающих частным детективом, тоже не уйма, – фыркнул внутренний голос, – так что ты в любом обличье эпатируешь честных граждан».
– Заткнись, а, – миролюбиво попросила я. Затем скинула личину, распустила копну волос и, воинственно ими тряхнув, направилась прямиком в магазин магических принадлежностей.
Через час без нескольких минут, сидя на собственной кухне в обществе только что приготовленного вкусного обеда, дюжины пока еще чистых магических пластин и с любопытством наблюдающего за мной из-под потолка мсье Генри, я неожиданно поинтересовалась у него:
– Скажите, а как это угораздило вас стать призраком? Вы, часом, не были при жизни магом, простите за бестактный вопрос?
– Нет в нем ничего бестактного, – усмехнулся призрак. – Это вы, живые, почему-то считаете, что любое упоминание о смерти должно быть нам неприятно, но на самом деле все обстоит совершенно противоположным образом. Это вас сей процесс страшит до икоты и помутнения рассудка, мы же, те, кто через это прошел, с улыбкой вспоминаем о столь полезном опыте. – Закончив, привидение сделало круг по кухне и выжидательно на меня уставилось.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – сообщила я, отрезая себе еще кусок горячего пирога с сыром.
– На какой? Ах, как я дошел до такой жизни? Очень просто. Как тебе должно быть известно, многие маги обладают возможностью не покидать этот мир после собственной смерти.
– Так вы все же были волшебником до своей гибели, – уточнила я. – Но тогда почему магический дар не проявился ни у кого из ваших потомков?
– Все очень просто – потому что я не был волшебником, – хитро подмигнул мне полупрозрачный собеседник.
Вместо ответа я одарила его таким взглядом, что улыбка мсье Генри заметно увяла, и он, видимо вспомнив, что хозяйка особняка, в котором он обосновался, все же я, а заклинаний, препятствующих доступу призраков, еще никто не отменял, поспешно перешел к объяснениям:
– Так вот, как уже упоминалось, многие маги в состоянии стать привидениями. Но такая же участь ждет тех из обычных людей, кто совершенно не хочет умирать, всеми силами стараясь остаться в мире живых.
Я поперхнулась фруктовым чаем, разбрызгав его по всей поверхности стола и чудом не задев только что купленные магические пластинки.
– Вот, значит, как. Оказывается, чтобы не умирать, достаточно просто очень хотеть жить. Полезная информация.
– Неужели тебе этого в Академии магии не сообщили? – недоверчиво взглянул на меня призрак.
– Знаете, преподаватели как-то больше о другом рассказывали, а все местные призраки в Ауири при своей жизни обладали изрядной волшебной силой, даже покойная супруга нынешнего ректора. – При воспоминании о мадам Паоле я скривилась. – Кстати, к вопросу о магии. Мы тут с вами заболтались, а мне делом заниматься надо.
Стряхнув с рук оставшиеся от обеда крошки, я пролевитировала к себе сумочку, вытащила из нее изображение Ральфа с Ротани, тщательно его изучила, а затем, взяв первую из чистых табличек, попыталась перенести на нее образ мсье Пуррье-младшего. К моему искреннему удивлению, получилось неплохо. Я давно не практиковалась в подобном умении и успела позабыть, что копировать рисунок на несколько порядков проще, чем создавать его с натуры. Приободрившись, я проделала подобную операцию еще с парой пластинок, в результате чего стала счастливой обладательницей целых трех портретов пропавшего, без всяких отвлекающих факторов наподобие фонтана за спиной или внучки видного общественного деятеля в непосредственной близости.
– Что, в деле появился просвет? – с любопытством уточнил до сих пор молча наблюдавший за моими манипуляциями призрак.
– Много будете знать, скоро состаритесь, – забыв подумать, ляпнула я и, не дожидаясь обоснованно ехидных комментариев соседа, сгребла все пластинки в сумочку и покинула особняк.
Путь мой лежал прямиком на станцию, с которой отправлялись магические повозки в другие города. Как уже упоминалось, это был самый долгий и некомфортный способ путешествовать. Но он же и самый дешевый, а юноша, снимавший квартиру, более похожую на клетку, вряд ли обладал финансами, необходимыми для найма ковра-самолета или, того круче, телепортации.
По дороге я обдумывала основную линию своего поведения и довольно быстро пришла к выводу, что не стоит пугать людей, работающих на станции, немедленной демонстрацией своего удостоверения частного детектива, а лучше сыграть на жалости. Поэтому еще на подлете я начала тренироваться в создании несчастного выражения на лице, получалось не очень успешно, но вот после того, как для маскировки прошагала пешком квартал, я в этом вполне преуспела: район, откуда отправлялись повозки, оказался довольно-таки грязным, и мне приходилось тщательно обходить оставшиеся от ночного дождя лужи. Тут явно экономили на магической уборке, позволяющей за короткий срок привести мостовые в идеально сухое состояние.
Но, несмотря на все препоны, я таки добралась до цели и, войдя внутрь одноэтажного здания, решительно направилась к единственному имевшемуся там окошку, являвшемуся одновременно и билетной кассой, и справочной, да заодно, как выяснилось, и буфетом, правда, с небольшим ассортиментом, но все-таки…
Мне пришлось отстоять небольшую очередь, выслушивая жалобы на непомерно высокие цены, так что, когда я наконец наклонилась к окошку, глядя на выражение моего лица, прослезился бы самый твердолобый бюрократ.
– Простите, – срывающимся голосом заговорила я, протягивая сидящей за стеклом женщине пластинку с изображением Ральфа. – Вы не могли бы мне помочь?
– Постараюсь, – на удивление сочувственно улыбнулась та, – но мне будет значительно проще это сделать, если вы расскажете, что именно случилось.
Тут она заметила картинку в моей руке и, взяв ее, пристально уставилась на изображение Ральфа.
– Это мой брат, мсье Ральф Пуррье, – пояснила я. – Дело в том, что он давным-давно должен был вернуться домой, в Йерр, но так и не приехал. Семья попросила меня выяснить, что произошло. Скажите, вы его не помните?
Ситуация усложнялась тем, что никаких имен при покупке билетов не требовалось, и основная моя надежда сводилась к достаточно яркой и врезающейся в память внешности Ральфа. Так и оказалось.
– Конечно, помню, – радостно заулыбавшись, воскликнула собеседница. – Это тот милый юноша, который… погодите, – посерьезнела она, – вы сказали, что он не объявился дома? Очень странно, ведь отбыл он довольно давно…
– Милый юноша, который что? – заинтересованно уточнила я. – Если не сложно, конечно, расскажите мне в подробностях, все, что вы помните о моем несчастном пропавшем братце.
Женщина, чуть привстав на своем стуле, взглянула мне за спину, убедилась, что в очереди более никого нет, и, водрузив на окошко табличку «обеденный перерыв», открыла находящуюся рядом дверь.
– Заходи.
С трудом втиснувшись в помещение, лучшим определением которого являлось слово «каморка», я присела на свободную табуретку.
– Есть будешь? – радушно предложила хозяйка, умудрившись при своей довольно внушительной комплекции каким-то чудом проворно сновать меж торчащих повсюду мелочей. – Кстати, меня Нателлой зовут.