Перед нами явная, отписка. С одной стороны, половину письма составляет ссылка на циркуляр о побеге, который не мог быть неизвестен Тифлисскому ГЖУ, а с другой стороны, охранное отделение ни словом не обмолвилось о том, что в 1909 г. И. В. Джугашвили по крайней мере дважды приезжал в Тифлис и занимался там нелегальной деятельностью.
Получив это письмо, Тифлисское ГЖУ, как и в 1908 г., предпочло обойти стороной сведения из биографии И. Джугашвили, относящиеся к периоду после 1904 г. (3 мая 1910 г. № 7735 на № 399):
«Джугашвили Иосиф Виссарионов, крестьянин селения Диди Лило Тифлисского уезда и губернии, 23 л. от роду, в 1902 г. как член революционного комитета был привлечен в числе других лиц при вверенном мне управлении сначала к переписке в порядке Положения о государственной охране „О Тифлисском кружке РСДРП и образованном им тайном Центральном комитете“, а затем и к формальному в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд. — дознанию о том же тайном комитете РСДРП в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном 250 ст. Ул. о наказ.
Переписка о Джугашвили и других по сообщению Департамента полиции от 17 июля 1903 г. за № 4305 по высочайшему повелению 9 июля 1903 г. разрешена в административном порядке с тем, чтобы выслать под надзор полиции в Восточную Сибирь на 3 г. каждого.
Кроме того, по имеющимся в делах Управления сведениям, Джугашвили в 1902 г. привлекался при Кутаисском ГЖУ в городе Батуме. Дознание о Джугашвили производством было закончено к 1 сентября 1902 г., препровождено прокурору Тифлисской судебной палаты, но чем таковое разрешено в делах управления, сведений нет.
Полковник (подпись)»{17}.
А пока шла эта переписка, товарищами И. В. Джугашвили предпринимались усилия, направленные на то, чтобы облегчить его участь. В мае 1910 г. им удалось добиться его перевода в тюремную больницу.
«Мы, — вспоминала Елизавета Адамовна Есаян, — старались сделать все, чтобы т. Сталина перевели в тюремную больницу, где он был бы в сравнительно лучших условиях, чем в общей камере тюрьмы. Для этого вот что мы сделали. В тюремной больнице тогда сидел некто Горячев, у которого был туберкулез 3-й степени. Мы взяли его мокроту и сдали в городскую больницу на анализ доктору Нестерову. Этот последний был пьяница и большой взяточник. За деньги мы получили от него листок диагноза туберкулеза 3-й степени на имя т. Сталина. Благодаря этому диагнозу удалось т. Сталина перевести в тюремную больницу. Через 3 месяца т. Сталина приговорили к высылке из Баку»{18}.
25 июня ротмистр Федор Иванович Гелимбатовский{19}, который заменил Ф. В. Зайцева на посту помощника начальника Бакинского ГЖУ, постановил переписку прекратить, С. Л. Петровскую освободить, а И. В. Джугашвили подвергнуть новой административной ссылке{20}. 26 июня он как временно исполняющий обязанности начальника Бакинского ГЖУ подписал соответствующее постановление, в котором после изложения результатов переписки говорилось:
«Принимая во внимание все вышеизложенное, я полагал бы: настоящую переписку в отношении Петровской ввиду отсутствия данных, которые указывали бы на ее участие в период проживания ее в г. Баку в деятельности каких-либо противоправительственных сообществ, прекратить без всяких для нее последствий. Что же касается Джугашвили, то ввиду упорного его участия, несмотря на все административного характера взыскания, в деятельности революционных партий, в коих он занимал всегда весьма видное положение и ввиду двухкратного его побега из мест административной высылки, благодаря чему он ни одного из принятых в отношении его административных взысканий не отбыл, я полагал бы принять высшую меру взыскания — высылку в самые отдаленные места Сибири на пять лет»{21}.
Узнав о принятом решении, И. В. Джугашвили 29 июня обратился к градоначальнику с прошением:
«Ввиду имеющегося у меня туберкулеза легких, констатированного тюремным врачом Нестеровым и врачом Совета съезда одновременно в начале мая с. г., после чего я все время лежу в тюремной больнице, — честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство назначить комиссию врачей для освидетельствования самочувствия по состоянию своего здоровья, что комиссия подтвердит сказанное выше упомянутыми врачами, и, принимая во внимание, что при аресте ничего предосудительного не найдено у меня, покорнейше прошу Ваше превосходительство применить ко мне возможно меньшую меру пресечения и по возможности ускорить ход дела. Одновременно с этим прошу Ваше превосходительство разрешить мне вступить в законный брак с проживающей в Баку Стефанией Леандровой Петровской. 1910. 29 июня. Проситель Джугашвили»{22}.