Необходимость этой встречи стала еще более очевидной, когда 7 декабря Р. В. Малиновский огласил в Думе декларацию социал-демократической фракции. Представляющая компромисс между большевиками и меньшевиками, подвергшаяся редактированию со стороны Департамента полиции, она в некоторых вопросах расходилась с Программой партии. В частности, вопреки Программе в декларацию под влиянием меньшевиков было включено положение о культурно-национальной автономии, создававшее иллюзию возможности решения национального вопроса в условиях существовавшего в России политического режима и ориентировавшее рабочих на национальное обособление{64}. Это вызвало обеспокоенность со стороны В. И. Ленина, о чем свидетельствует письмо Н. К. Крупской, адресованное 7/20 декабря на имя И. В. Джугашвили и Р. В. Малиновского: «Сегодня, — писала она, — получили ваше известие о том, что большинство кооператива (т. е. социал-демократической фракции IV Государственной Думы. — А.О.) водворило опять национально-культурную автономию в угоду еврейским националистам». Критически оценивая этот факт, она сообщала о посылке статьи по национальному вопросу[55] и еще раз напоминала о необходимости приезда депутатов-большевиков («шестерки») за границу для обсуждения с ними при участии членов ЦК РСДРП дальнейшей деятельности в Думе{65}.
О том, какое значение Г. Е. Зиновьев и В. И. Ленин придавали этой встрече, свидетельствует письмо Н. К. Крупской, отправленное из Кракова в Петербург тоже на адрес А. Е. Аксельрода 9/22 декабря: «Для К. Ст. Дорогой друг, наконец, сегодня получили от вас более или менее подробное письмо. Между прочим, не совсем ясно, кажется, вы собираетесь, вопреки условию, сами не приехать на P. X. вместе с 4 друзьями. Если это так, то мы самым категорическим образом против этого протестуем. Безусловно, абсолютно категорически настаиваем на вашем приезде. Много вопросов ставится ребром <…>, так что независимо даже от условий вашего здоровья ваше присутствие, безусловно, обязательно. И мы категорически требуем его. Вы не имеете права поступить иначе»{66}.
На следующий день, 10/23 декабря, последовало новое письмо: «Васильеву. Дорогой друг. Дела В[етрова] ставят все вверх дном и грозят разрушить нашу здешнюю базу как раз в тот момент, когда можно было бы надеяться на плодотворную работу. Мы настаиваем на том, чтобы приезжие (вы обязательно должны быть в их числе) привезли с собой самые точные и самые детально-подробные Цифровые данные о бюджете В[етрова] — как о доходах, так и о расходах»{67}. Для обсуждения данного вопроса на квартире А. Е. Бадаева было созвано специальное совещание членов социал-демократической фракции большевиков. На этом совещании Г. И. Петровский во второй раз «виделся с товарищем Сталиным»{68}.
О принятом решении была уведомлена заграничная часть ЦК РСДРП, и 14/27 декабря Н. К. Крупская уже с уверенностью писала: «Надеемся, что скоро приедут к нам Вася и Вера с детьми»{69}.
Перед отъездом за границу И. В. Джугашвили принял участие в решении еще одной важной задачи — восстановлении Петербургского комитета РСДРП.
15 декабря секретный сотрудник Порозов сообщил: «6 декабря в д. № 4 по Школьному переулку (за Нарвской заставой. — А.О.) состоялось нелегальное собрание, на коем присутствовали 7 человек от рабочих разных городских заводов и 4 интеллигента, а именно: Михаил Егорович — брюнет среднего роста, „Сергей Иванович“[56] — шатен, среднего роста, в пенсне, „Михаил“[57] — среднего роста, полный, коренастый, приехавший, по-видимому, из Одессы, и „Коба“, он же „Василий“ — среднего роста, худощавый, лицо оспенное, без бороды (бреет), небольшие усы, лет 30–35, кавказского типа. „Коба“ является представителем ЦК РСДРП[58]{70}. На собрании трактовалось о характере деятельности социал-демократической партии в настоящий момент и было предложено принять меры к образованию Петербургского комитета РСДРП. Существующая в Петербурге „Социал-демократическая группа“, переименованная в „Межсоюзную комиссию“, имеет также войти в состав образуемого Петербургского комитета. В этой группе находится в настоящее время молодая барышня, интеллигентка, указавшая следующую явку: Забалканский проспект, угол Софийской улицы, д. 61/1, кв. 50, Вере Новиковой — для Мани»{71}.
Через неделю Порозов уже мог поставить охранное отделение в известность о завершении формирования нового ПК РСДРП. «Несколько дней тому назад, — сообщал он 22 декабря, — сорганизовался Петербургский комитет РСДРП, в состав коего вошли: „Михаил Егорович“, „Сергей Иванович“, „Михаил“ <…>, „Валентин“, рабочий фабрики Паля, бывший выборщик в Государственную Думу Михаил Иванович Зайцев и рабочий Путиловского завода Савенков. Представителем от Центрального комитета является „Коба“, он же „Василий“»{72}.