Если же принять во внимание партийное содержание (известно, что в 1909 г. в Баку И. В. Сталин получал в месяц 40 руб.{13}, а в 1913 г. в Петербурге как член ЦК 60 руб.{14}), то он не должен был испытывать недостатка в деньгах. Однако даже его политические противники отмечали, что он жил очень скромно. «Сам Сталин был одет бедно, вечно нуждался и этим отличался от других большевиков-интеллигентов, любивших хорошо пожить (Шаумян, Махарадзе, Мдивани, Кавтарадзе и другие)»{15}, — вспоминал, например, Н. Жордания. А вот что писал в 1908 г. С. Г. Шаумян: «На днях нам сообщили, что К[обу] высылают на север, и у него нет ни копейки денег, нет пальто и даже платья на нем. Мы не смогли найти ему <…> денег, не смогли достать хотя бы старого платья»{16}.
Итак, с одной стороны, в нашем распоряжении имеется большой фактический материал о загадках в революционной биографии И. В. Сталина, рождающих подозрения относительно его связей с охранкой, с другой стороны, очевидно, что как для подобного обвинения, так и для его опровержения одних косвенных аргументов недостаточно.
Версия не подтверждается
Самый надежный способ решения вопроса о связях И. В. Сталина с охранкой — это установление персонального состава внутренней агентуры органов политического сыска тех мест, с которыми была связана его революционная деятельность: Тифлисская (1898–1907 гг.), Кутаисская (1901–1905 гг.), Бакинская (1904–1910 гг.) и Петербургская (1911–1913 гг.) губернии.
Как уже отмечалось, в литературе существуют четыре точки зрения о времени привлечения И. В. Сталина к сотрудничеству с органами политического сыска: в 1897, 1899, 1903 и 1906 гг. Поскольку в 1897–1901 гг. он жил в Тифлисе, то в эти годы мог быть завербован только Тифлисским губернским жандармским управлением. В Тифлисе существовало еще жандармско-полицейское управление на железной дороге, но в поле его зрения были железнодорожные рабочие и служащие, поэтому секретные сотрудники и осведомители нужны были ему именно из этой среды. Между тем И. В. Джугашвили никогда на железной дороге не работал.
До начала 1900-х гг. розыскная работа осуществлялась главным образом с помощью осведомителей и наружного наблюдения. Секретные сотрудники в большинстве губерний или отсутствовали, или же играли совершенно второстепенную роль.
Так, до весны 1895 г. Тифлисское ГЖУ имело всего лишь одного секретного сотрудника. Через полгода, 12 октября, начальник этого управления генерал Янковский доносил директору Департамента полиции Н. Н. Сабурову: «В данное время у меня состоят два частных агента (второго агента я приискал в мае при усилившемся армянском движении) и несколько, по мере надобности, временных, первые два получают определенное содержание, последние получают плату по исполнении возложенных на них поручений»{1}.
В мае 1897 г. местное жандармское управление возглавил полковник Евгений Павлович Дебиль{2}. Из переписки Тифлисского ГЖУ явствует, что в ноябре 1900 г. у него тоже имелось только два секретных сотрудника. Одним из них был «агент, служащий в мастерских Закавказской железной дороги»{3}, второй «под видом мастерового» жил на Авчальской улице в «соседнем доме с № 131»{4}. А поскольку И. В. Сталин в это время состоял на службе в Тифлисской физической обсерватории и проживал в ее здании на Михайловском проспекте, он не мог быть ни одним, ни другим секретным сотрудником Тифлисского ГЖУ.
Знакомство с донесениями Тифлисского ГЖУ в Департамент полиции показывает, что в 1901 гг. оно продолжало получать информацию от двух секретных сотрудников, причем один из них осенью этого года оказался близок к руководству Тифлисской организации РСДРП. Мог ли быть этим секретным сотрудником И. В. Сталин?
Наибольший интерес для ответа на данный вопрос представляет донесение помощника начальника Тифлисского ГЖУ ротмистра В. Н. Лаврова полковнику Е. П. Дебилю от 17 ноября 1901 г.:
«И сего ноября в воскресенье на Авлабаре в конспиративной квартире происходила большая сходка объединенных передовых рабочих железнодорожных мастерских, городских заводов и типографий численностью в 25 человек под руководством четырех интеллигентов (трех грузин и одного армянина). На сходке состоялись выборы центрального рабочего комитета в составе четырех членов и четырех к ним кандидатов <…>. Из числа участников известны: один интеллигент-грузин, наблюдавшийся в предыдущих сходках, и четверо рабочих; из остальных некоторые замечены и ныне выясняются. Из выбранных членов комитета двое известны по фамилиям, остальные указаны. Докладывая вашему высокоблагородию о всем вышеизложенном, имею честь присовокупить, что ввиду того что агентура и наблюдение <…> подходят к центру < социал-демократического движения в городе, я полагал бы желательным в отношении наблюдаемых лиц более или менее продолжительное время не производить никаких следственных действий за исключением вызываемых по прежней их деятельности, вошедших уже в дознания, дабы не пресечь себе способов выяснения центра»{5}.