По сведениям грузинского историка А. Г. Матиашвили, первого Джугашвили, упоминаемого в документах в селении Диди Лило, звали Иосиф. У него был сын, получивший известность под именем Вано или Иван, но носивший еще несколько имен (факт, распространенный в Грузии того времени), в том числе имя Милий{32}. Как утверждала жена одного из троюродных братьев И. В. Сталина, Н. И. Джугашвили, Вано имел брата Николо{33}.
У Николо были сын Георгий, женатый на Марте Пухашвили, и два внука: Сандро (1884–1923) и Николо (1888–1945). Николай Георгиевич Джугашвили женился на Машо Каркусадзе и умер бездетным, его могила сохранилась в селении Диди Лило. Сандро от брака с Ниной Ивановной Циклаури (1902–1975) из селения Швиндадзе имел только дочь Елену (1918–1961), ставшую женой Георгия Арсошвили (не вернулся с Великой Отечественной войны). После него остались дочь Венера (1937–1961), умершая незамужней, и сын Нугзар (р. 1940). Таким образом, эта ветвь Джугашвили пресеклась. Сейчас в Диди Лило живут потомки Арсошвили: Нугзар Георгиевич (женат на Манвелите Вахтанговне Квелашвили, р. 1941) и их дети: Георгий (р. 1964) и Манана (р. 1965), сын Коба (р. 1973) в 1996 г. служил на границе{34}.
«Среди поселившихся в Лило Джугашвили, — вспоминал А. М. Цихитатришвили, — выдвинулся Вано, у которого родились два сына: Бесо и Георгий{35}. Вано развел виноградники и установил связь с городом, куда возил и своего сына. После его смерти Георгий был убит разбойниками в Кахетии, а Бесо ушел в город (Тифлис) и здесь стал работать на заводе Адельханова, где выдвинулся и получил звание мастера»{36}.
Поскольку виноградником в Грузии никого не удивишь, приведенные слова, по всей видимости, следует толковать таким образом, что Вано Джугашвили не только обеспечивал виноградом себя, но и занимался его продажей в городе. С этим вполне согласуются сведения, что сын Вано Георгий уже не занимался сельским хозяйством, а владел харчевней на проезжей дороге в селении Манглис (одно из мест отдыха грузинской аристократии){37}.
Если бы события развивались естественным путем, вероятнее всего, сыновья Вано Джугашвили пополнили бы ряды формировавшейся грузинской буржуазии. Однако в 60-е гг. в семье Джугашвили что-то произошло. Сравнительно молодым (ему еще не было 50 лет) умер Вано. Вскоре погиб Георгий. По словам Нугзара Арсошвили, он был убит грабителями, напавшими на его харчевню, после чего Бесо вынужден был покинуть Диди Лило. В семье Арсошвили, со слов их предков, это объясняется тем, что он бежал, спасаясь то ли от налогов, то ли от долгов. Первоначально он нашел убежище в Цинандали, затем перебрался в Тифлис{38}.
Считается, что здесь Бесо стал рабочим на обувной фабрике Г. Г. Адельханова{39}. Однако фабрика Г. Г. Адельханова была создана только в 1875 г.{40} Следовательно, или первоначально Бесо работал в Тифлисе в каком-то другом месте, или же если находился на службе у Г. Г. Адельханова, то не в качестве рабочего обувной фабрики.
Согласно мемуарным источникам, на рубеже 60–70-х гг. горийский купец Иосиф Барамов (Барамянц) заключил соглашение с военным ведомством на поставку и ремонт обуви для горийского гарнизона и с этой целью открыл в Гори обувную мастерскую, в которую пригласил около 25 сапожников. Среди них был и Бесо Джугашвили{41}.
«Виссарион в Гори приехал из Тбилиси, — вспоминала мать А. М. Цихитатришвили Мария Кирилловна (урожденная Абрамидзе), — торговец обувью В[ано] Барамов (видимо, сын Иосифа. — А.О.) выписал его из города (Тбилиси) как лучшего мастера»{42}. «Он, — вспоминала о Бесо Джугашвили Ефимия Зазашвили, — снимал комнатку в Русском квартале в доме Кулумбегиани[11] недалеко от нас»{43}.
Когда именно произошло переселение Бесо из Тифлиса в Гори, остается пока неустановленным. В литературе фигурирует дата — 1870 г.{44} Она ничем не подтверждена, но представляется близкой к действительности. Если это так, то в Гори Бесо появился, когда ему было около 20 лет.
Имеются сведения, что он умел читать по-грузински и на память цитировал целые фрагменты из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»{45}. По данным переписи 1897 г., в Тифлисской губернии только 16 % всего населения знало грамоту, этот показатель поднимался в городе до 46 %, а в сельской местности опускался до 8 %. Если же учесть возраст Бесо, можно смело утверждать, что среди его ровесников грамоту знало не более 5 %{46}. Имеются также мемуарные свидетельства, что на бытовом уровне он мог общаться на четырех языках: армянском, грузинском, русском и тюркском. А поскольку он не имел образования, эти знания были получены им самостоятельно, что характеризует его как очень способного человека.