— А вам-то зачем это знать?
— Вы умеете хранить служебную тайну? — спросил Турецкий.
— Конечно!
Турецкий обаятельно улыбнулся:
— Я тоже.
— Ишь ты! Вывернулся! Хитер! — искренне восхитилась начальника и словно бы помягчела: — Ловко! Надо будет это запомнить!
— Так как же? — вернул ее к делу Турецкий.
— Из руководства? — Она задумалась. — Главный инженер года два назад утонул…
— Это я уже знаю.
— Начальник техотдела в прошлом году уволился. У него отец помер, мать-старуха осталась одна. И дом большой — под Полтавой. Уехал… Кто еще?.. А, вот! Начальник отдела сбыта. Но тому уже года четыре. Как его?.. Во память стала! — Она открыла дверь в соседнюю комнату: — Девочки, как была фамилия латыша — из отдела сбыта?
— Крумс, — подсказали из-за двери.
— Правильно, Крумс.
Турецкий насторожился.
Щелкнуло?
— А имя-отчество?
— Это помню. Антонас Ромуальдович. Но все звали: Антон Романыч.
Неужели щелкнуло? Турецкий все никак не мог поверить в удачу.
— Нормальный был мужик, — продолжала начальница, — спокойный, обстоятельный. Но и себе на уме.
— А почему уволился?
— С Барсуковым полаялся. Не знаю из-за чего. Но тот его турнул. И Татарин за него заступался — Важнов, и коммерческий директор. Но Барсукова было сбить, если он себе что-нибудь в голову взял, — куда там! Так и турнул.
— По статье?
— По собственному. Но что турнул — факт.
Щелкнуло. Щелкнуло!
— У вас личные дела хранятся?
— А как же? — Она даже обиделась. — Пятьдесят лет. Закон! Человек пенсию начнет оформлять, ему справку о заработке подай — пожалуйста!
— Хотелось бы взглянуть на дело этого Крумса.
— А это еще зачем?
— Вы умеете хранить служебную тайну? — снова спросил Турецкий.
— Заколебал ты меня со своими тайнами! Ладно, уговорил. — Она снова выглянула за дверь: — Девочки, принесите мне папочку Крумса!
Одна из сотрудниц принесла из архива тощую бумажную папку. Анкета, куцая автобиография, копия трудовой книжки, приказы о поощрениях. Анкета и биография были десятилетней давности — десять лет назад Крумс устроился на этот завод.
Крумс. Антонас Ромуальдович. Родился в 1950 году в г. Иркутске в семье служащих. В 1971 году, после армии, поступил в Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. В 1976-м закончил. Работал до «Кедра»: иркутская мебельная фабрика — экономист, старший экономист, начальник планового отдела. Городское управление торговли: начальник финансового управления. Потом — «Кедр», начальник отдела сбыта.
Женат. Жена: Боброва Елена Сидоровна. Работает заведующей продовольственным магазином. Дети: два сына, 8 и 11 лет. («Теперь им, значит, 18 и 21», — отметил Турецкий.) Член КПСС. Под судом и следствием не состоял. Родственники за границей — нет. Пребывание за границей — не был. Нет. Не состоял. Не участвовал. Не был. Нет. Нет…
В архивном деле Турецкий обнаружил еще один документ, не совсем обычный. Это была справка иркутского КГБ о родителях Крумса. «На ваш запрос сообщаем: отец А. Р. Крумса гр-н Крумс Ромуальд Янович и его мать гр-ка Крумс Ильзе Витасовна в 1945 году были высланы из Риги в г. Иркутск. В 1952 году Крумс Р. Я. был арестован и осужден по статье 58 УК РСФСР за контрреволюционную террористическую деятельность на 20 лет лишения свободы с отбыванием в ИТК строгого режима. В 1959 году умер от сердечной недостаточности…»
— И вы взяли человека, у которого такие родители, на работу? — поинтересовался Турецкий.
— А почему нет? Приняли в партию, — значит, человек проверенный, — ответила кадровичка.
— Но запрос все-таки послали?
— А как же? Мы должны знать, что за люди у нас работают. И вообще я так считаю: сын за отца не отвечает, — убежденно добавила она.
Турецкий усмехнулся:
— Вы знаете, чьи это слова?
Начальница отдела кадров удивилась:
— Как чьи? Это мои слова.
— Лет за пятьдесят до вас, в тридцать седьмом, их произнес другой человек.
— Это кто ж такой?
— Сталин, — ответил Турецкий.
— А чо, и правильно сказал.
— Сказал-то правильно…
«ЧСИР — член семьи изменника Родины». Была и такая формулировка. 1952 год. Режим был еще лютый, но уже дал слабинку. Случись все даже годом раньше, мыкаться бы матери Крумса по лагерям с клеймом «ЧСИР», а самому Крумсу — по специнтернатам Воркуты и Красноярского края.
Но Турецкий не стал заниматься политическим просвещением кадровички. Он вернулся к личному делу Крумса: «Проживает по адресу: г. Иркутск, ул. Левобережная, 26».