— Да сколько влезет! — бросил Марат.
— Мне больше нечего вам сообщить.
На том и расстались.
— Ну, ты даешь! — только и сказал Николай, когда курьер вышел из машины возле метро «Парк культуры» и скрылся в оживленной толпе. Марат заметил, как за ним скользнули два парня из команды Гарика — за час до встречи с курьером Марат позвонил Ашоту и приказал установить слежку за человеком, который сядет в его машину возле «Детского мира». Они провели курьера до тунисского посольства, о чем тут же доложили Марату. Но он и без них об этом догадывался.
Трое суток, отпущенные Аббасом, — это немного снимало остроту ситуации. Но возникло новое дело: рижская таможня. Марат вызвал к себе Ашота. Вместе с ним и Николаем начали соображать, как из этого выкрутиться.
Николай подсказал:
— Грошев.
— Правильно, Грошев, — сразу согласился Марат.
Это был выход. Начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Генерал милиции. Кому в голову взбредет обыскивать его чемодан? Повод для его поездки в Ригу — лучше не придумаешь: задержание в Москве международных террористов, прибывших именно из Риги. Естественно, что Грошев решил обсудить это происшествие со своим латышским коллегой. Его будут встречать высокие чины из службы безопасности, а возможно — и сам министр. Все-таки очень высокий гость. И рижским таможенникам придется умыться. Да они даже и не подумают шмонать такого человека, как Грошев. Совки. Как и наши. Холуйское почтение к должности — в самих генах.
Обсуждая это и попутно — другие дела, просидели до ночи. Время от времени Марат нетерпеливо посматривал на аппарат сотового телефона «Билайн», перенесенный из «семерки» в квартиру. В любую минуту из Иркутска мог позвонить Гарик и сообщить номер грузового рейса, с которым литий отправился в Москву. Но вместо звонка появился сам Гарик.
«Менты, московские», — вернулся Марат к тому, что сейчас тревожило его больше всего.
Даже если ментам настучал Вадим, он не мог знать, что Гарик и его люди улетели в Иркутск. Никак не мог. Значит, за его машиной следили? А раз следили за Гариком, могли следить и за ним, Маратом. Так кто же его пас? Менты? Или люди Аббаса? А может — и те, и те?
«Был в «Руси». Ментовский капитан», — вспомнил Марат слова Гарика. Значит, менты пасли его, как минимум, с пятницы? Сегодня понедельник, уже вторник. Выходит, четыре дня? Может, и сейчас где-то в переулке таится неприметная машина или даже две и кто-то из-за угла наблюдает за окнами квартиры Марата?
Он почувствовал себя, как голый на осеннем ветру.
А тут еще этот Гарик!
— Нужно уходить! — подвел Марат итог своим размышлениям. — Сегодня же!
— На дно? — спросил Николай.
— На дно? Нет. На дно мы всегда успеем. Рано еще на дно!..
Отходной вариант был разработан задолго до этого и лишь ждал своего часа. Была незасвеченная квартира в одном из старых домов в районе Таганки, на набережной Москвы-реки. Она была обставлена так же, как и нынешняя квартира Марата. И так же — дверь в дверь — было подготовлено жилье и для Николая. Документы тоже были готовы. Хорошие документы, комар носа не подточит. Паспорта были куплены еще года три назад у двух московских алкашей, которые затем бесследно исчезли. Сначала переклеили фотографии в паспортах, затем обменяли их на подлинные, новые — в связи с утерей. Марат превратился из Рогожина в Геннадия Иосифовича Погодина, а Николай — в Егора Павловича Колкова. Марату не очень понравилось еврейское отчество, но с этим пришлось примириться.
Обсуждение плана, как оторваться от ментовской «наружки», не заняло много времени. В расчет взяли вариант, что вести «семерку» Марата будет не одна, а две машины. Когда все детали были уточнены, Ашот уехал готовить дело.
— Будет хвост, — предупредил его Марат. — Оторвись.
— Сделаю, — успокоил его Ашот.
Хвост он обнаружил сразу — едва выехал на Садовое кольцо, пустынное в этот предутренний час. За несколько кварталов позади назойливо маячили подфарники ментовской «наружки». Ашот не стал испытывать судьбу. Он оставил свою голубую «восьмерку» возле хорошо знакомого ему дома неподалеку от Крымского моста, вошел в подъезд и через минуту вышел из черного хода в переулок, выводивший на Большую Пироговку, поймал частника, утюжившего словно бы вымершие улицы в поисках случайного пассажира, и был таков. Когда оперативники, выждав, рискнули заглянуть в подъезд, они обнаружили черный ход. Но было уже поздно.
План, разработанный Маратом, Николаем и Ашотом, удался как нельзя лучше. Покрутившись с полчаса по ожившим с наступлением рабочего дня улицам, Николай засек машины милицейской «наружки». Как и предполагал Марат, их было две: одна шла впереди, другая сзади. Николай спустился на набережную Москвы-реки. У одного из переулков, выводящих с набережной на Садовое, выждал, пока передняя машина минует переулок, и круто свернул в него. Задняя машина пошла следом. Но не успела она проехать и двух десятков метров, как из развороченного стройкой двора выкатился «МАЗ» с прицепом, наглухо перекрыл проезд и к тому же заглох. Пока растерянный молодой водила, обложенный крепким матом оперативников, заводил свой «МАЗ» и осаживал назад, «семерка» Марата растворилась в потоке машин, запрудивших Садовое кольцо. Заподозрив неладное, оперативники кинулись назад, к стройке. «МАЗ» стоял во дворе, но водилы и след простыл.