— Как он сможет вывести нас на Марата? — спросил Косенков. — Может, он в самом деле из Моссада? И работает не в одиночку?
— Чушь! — отозвался Турецкий. — Если бы здесь был Моссад, они бы давно перестреляли, к чертовой матери, и Марата, и всех его кадров! В стране бардак, согласен, но все же не такой, чтобы у всех под носом орудовала израильская контрразведка!
— Орудуют же люди Аббаса, — напомнил Косенков.
— Орудуют, — вынужден был согласиться Турецкий. — И все равно — не верю. Вадим бы к нам не пришел.
— А вот это верно, — кивнул Меркулов.
— Как же он сможет вычислить Марата? — не сдавался Косенков. — У нас сколько людей — не можем. А он — один?
— Завтра узнаем, — ответил Меркулов. Он позвонил начальнику МУРа Федорову и попросил завтра к половине одиннадцатого утра выслать к дому Костикова четырех самых опытных сыщиков на двух машинах. — А тебе, Саша, и следователю Косенкову — другое задание. Нужно найти семью Вадима. И как можно быстрей. Я понимаю, это дело оперативников. Но у нас сейчас нет времени вводить в курс дела новых людей.
— Как? — Турецкий задумался.
— Для начала — проверить все засвеченные квартиры, — подсказал Меркулов.
— Это само собой, — кивнул Турецкий. — А если это ничего не даст?
— Попробуй поговорить с барменшей «Руси» Ириной Ивановной. Может быть, она что-нибудь припомнит?
— Вряд ли. Откуда она может знать?
— Мало ли. Могла услышать что-нибудь краем уха. Действуйте. Начинайте прямо сейчас!..
Оставшись один, Меркулов поднялся из-за стола и долго ходил по своему просторному кабинету.
Вадим Костиков.
«Не больно-то он и наш».
«Свой среди чужих, чужой среди своих».
«Может, увидимся. А может, и не увидимся…»
Меркулов остановился.
У Вадима был только один способ вывести «наружку» на Марата: сдаться его людям.
И Меркулов понял: он на это пойдет.
II
Сказал «а», говоришь «б». И так — до конца алфавита.
До «я» было еще далеко, но Вадим чувствовал, как снова, словно после тихой заводи, его подхватило течение диктующих ему свою волю событий и стремительно понесло в неизвестность.
Ночью он почти не спал: не отпускала тревога за мать, Аленку и Риту. Он с трудом дождался рассвета.
За ночь погода испортилась. С севера нагнало туч, время от времени срывался дождь, ветер порывами проходил по пышным уже, промытым от пыли кронам деревьев.
В половине десятого Вадим вышел из дома и завел «Запорожец», а через час свернул с кольцевой и задами, так же, как выезжал прошлый раз, подъехал к своему гаражу и загнал машину.
Еще когда он отпирал висячий амбарный замок, что-то ему не очень понравилось: слишком туго поворачивался ключ. С чего бы? Когда же он вылез из «Запорожца» и осмотрелся, сразу понял: здесь были. Картошка, которую он аккуратно выкладывал в углу гаража, была разбросана по сторонам, частью раздавлена.
Да, были. И не местная малолетняя шпана, время от времени забиравшаяся в гаражи в поисках поживы. Все было на месте: инструменты, дорогое пуско-зарядное устройство, которым — из-за отсутствия электричества в гараже — Вадим почти не пользовался, а когда нужно было подзарядить аккумулятор, таскал домой. Даже две совершенно новые шипованные резины, припасенные на зиму, висели себе на крюках.
Были. Рылись в шкафчике на стене и в ящиках, набитых всяческой бэушной запчастью. Причем старались все сложить, как было.
Искали. Груз? Документы? Вряд ли они могли рассчитывать их найти. Значит — просто на всякий случай: а вдруг?
Противное, пакостное было чувство. Но Вадим подумал: оно и к лучшему. Сунулись раз, больше не сунутся. Поняли: незачем.
Он освободил карманы от всего лишнего, оставил только документы, ключи от медведковской квартиры, стопку рублей и сотен пять баксов. Остальные положил в шкафчик на стене гаража и прикрыл тряпками.
Несмотря на безумные траты — а последняя была не далее как вчера вечером — баксов оставалось довольно много: одна пачка целая и от другой — больше половины. Хватит матери и Рите с Аленкой еще почти на год жизни. Да те сорок штук, у Петровича. Надолго хватит.
Сейчас вроде бы не время было думать о деньгах, но Вадим слишком хорошо знал им цену. Он вспомнил слова таксиста: «Для чего нужны деньги? Чтобы превращать необходимость в удовольствие». Да, для этого они и были нужны. Они превращали необходимость ехать куда-то в удовольствие от удобной, без толкотни в автобусах и метро, езды. А необходимость жить превращали в удовольствие от спокойной, без судорожной погони за каждым рублем и грошовой экономии, жизни.