— Вот как? — еще больше удивился Меркулов. — Марата заинтересовали их отпечатки пальцев?
— Ну да, — подтвердила Ирина Ивановна. — Я завернула бокалы в целлофан, чтобы отпечатки не стерлись, и бокалы сразу куда-то увезли. Но я не за этим вам позвонила.
— Уже то, что вы рассказали, очень интересно и важно. Что же еще?
Ирина Ивановна оглянулась на лестницу и поманила Меркулова в комнату за баром. Из-под стойки она взяла объемистую хозяйственную сумку и вошла следом. Из-под кульков и свертков достала целлофановый пакет, в который было что-то завернуто, и положила перед Меркуловым.
— Вот.
Меркулов развернул сверток. Там был пистолет Макарова.
— Из него Марат убил этих ребят, — объяснила Ирина Ивановна. — И отшвырнул в сторону, прямо к крыльцу. А я подобрала.
— Никто не заметил?
— Им не до меня было. Тут — трупы, там — менты едут, милиция то есть, с мигалкой. Никто в мою сторону и не глянул. Я брала аккуратно, чтобы отпечатки не стерлись. И заворачивала аккуратно.
— Смелая вы женщина, Ирина Ивановна!
— Теперь вы его возьмете? — спросила она.
— Возьмем. И очень скоро, — пообещал Меркулов. — Это — очень важная улика, — показал он на пистолет и аккуратно завернул его в пакет. — А сейчас я должен оформить протокол изъятия вещественного доказательства и официально допросить вас как свидетеля. Спасибо, вы очень нам помогли, — сказал он, когда с формальностями было закончено.
— Ну, коль уж взялись помогать друг другу, так и нужно помогать, а не языком лялякать. Вы обыск в баре будете делать? — спросила Ирина Ивановна.
— Обязательно.
— В баре ничего нет, тут все чисто. А вон там, на краю пустыря, — показала она в окно. — Трансформаторная будка, видите? Старая. Вот там они все и держат.
— Что — все?
— Ну, оружие, не знаю что еще. Их склад там.
— Понятно, — кивнул Меркулов. — И за это тоже спасибо.
Он еще порасспрашивал барменшу о мелких деталях, о приметах странных гостей с автоматами и тепло распрощался.
— Держитесь, Ирина Ивановна, уже недолго осталось, — искренне пообещал он.
— Да уж скорее бы! — вздохнула барменша.
Вернувшись в Генпрокуратуру, Меркулов выложил сверток на стол Турецкого, развернул его и показал на пистолет:
— Из этого «Макарова» Марат убил двух своих людей.
— Ну, Костя! — искренне восхитился Турецкий. — Достать такую улику! Как тебе это удалось?
— С людьми нужно уметь разговаривать. Что-нибудь известно о передвижениях Марата?
— Два часа назад они подъехали на Шаболовку, к управлению по борьбе с организованной преступностью. Марат и его телохранитель вошли в здание и прошли прямо в кабинет Грошева.
— Ясно… Значит, к Грошеву… Знать бы, о чем они говорили!
— Узнаем, — пообещал Турецкий.
III
Марат распахнул дверь кабинета Грошева и молча остановился на пороге.
— Туда нельзя, там совещание! — пытался преградить ему путь помощник, но Николай решительно отстранил его:
— Сиди. Ему — можно.
В кабинете действительно шло совещание. Человек шесть сидели за длинным полированным столом и перебирали какие-то бумаги. Увидев в дверях Марата, Грошев на мгновение растерялся, но тотчас справился с собой.
— Прервемся, — обратился он к участникам совещания. — Очень срочное дело.
Сотрудники поднялись из-за стола и покинули кабинет, с недоумением поглядывая на странного гостя. Марат был в своей обычной коричневой кожаной курточке, джинсах и кроссовках, на загорелой рыжеволосой руке вызывающе поблескивал золотой «Роллекс».
Когда последний сотрудник вышел, Грошев с необычной для его тучной фигуры резвостью пробежал через кабинет и плотно прикрыл дверь.
— Ты с ума сошел! — набросился он на Марата. — Мы же договорились: никаких личных контактов! А ты заявляешься прямо в кабинет, посреди совещания…
Марат не дал ему договорить. Своей короткопалой мощной рукой он схватил Грошева за горло и вдавил в стену.
— Тварь! Срань болотная! Я тебя из говна вытащил, в говне и утоплю! Ты у меня смерти просить будешь, падла вонючая!
Грошев и не пытался сопротивляться. Он лишь вертел головой, стараясь освободить горло от железной хватки нежданного гостя.
— Послушай, Марат… Ну, успокойся!.. Марат, я тебя прошу… Что, в конце концов, случилось?
Марат выпустил, наконец, горло Грошева и отошел, вытирая руку носовым платком, как после прикосновения к чему-то мерзейшему.