— Дисциплина — одна из составляющих демократического централизма, который сочетает единое руководство с инициативой и ответственностью каждого члена партии.
— Офигел? — зашипела Галя.
— Ты меня? — встрепенулся Афанасий Васильевич. — Деятельность партии проникнута принципами… Слушай, — Афанасий Васильевич повернул голову к Гале, изображая равнение на знамя. — Я чего-то отключился. О чем базарили?
— Про дисциплину. Зефирову прорабатываем.
— А-а! Дисциплина, — голос Афанасия Васильевича возвысился, — это строгое выполнение норм и правил, установленных в обществе. А ты, Зефирова, своим пренебрежением к дисциплине отсрочила полную и окончательную победу социализма.
Люба подняла мокрое лицо и прекратила всхлипывать:
— Мой папа говорил, что социализм в нашей стране уже наступил.
— Ты, Зефирова, здесь демагогию не наводи. Социализм окончательно победит, когда труд превратится в первую жизненную необходимость и потребность для всех членов общества. Когда для каждого за счастье будет по столовой дежурить. Ну, по столовой — это не совсем яркий пример. Когда, Зефирова, ты веники для колхозных кроликов не из-под палки вязать будешь, а из духовной потребности. Сразу после утренней побудки и пока березы не кончатся.
Решив, что он взял, пожалуй, слишком суровый и строгий тон, Афанасий Васильевич смягчился:
— Вот для тебя, Люба, что является первой жизненной потребностью? Что тебе больше всего нравится делать? Только честно, перед лицом своих товарищей.
— Честно-пречестно? Песни петь.
— Эх, Зефирова, ну что с тобой делать?
Почему Люба вспомнила все это сейчас, когда Серега и Дёмыч крепко сжали ее плечи, готовые вытолкнуть прочь? Честное пионерское слово, она не смогла бы объяснить. Но, несомненно, одно, ее детский заочный спор с писателем Львом Кассилем, — книгу «Слово о словах» Любе подарил папа, — мыслит ли советский человек словами или образами, получил наконец неопровержимое доказательство Любиной правоты: образами! Разве смогла бы она выпалить, пусть и мысленно, столько слов за секунду до броска?
Авиаторы проводили Любу взглядами и, споро поборов мощный поток воздуха, прикрыли люк самолета.
Первоначальный беззлобный азарт Сереги и Демыча — неужто долетит инвалидка? — сменился волнением. Эх, дуреха, ну что надумала? Жирные пингвины, пока приземлятся, в штаны накладут. А тут девчонка безногая. Ну обделила тебя судьба, так смирись. Некоторые вон на всю голову инвалиды. И ничего, ходят веселые, всем довольны, в небо не глядят, все больше под ноги. Полет — он же не для всех. Он для самых сильных. Пингвины не в счет, они сперва возле летного поля коньяку нажрутся. Парашюты все облевали. А калека эта — как стеклышко. Эх, не спросили мы, кто ее к коляске пристегнул? Накрепко ли? Вдруг лопнет чего в воздухе, отвалится? Э-эх!
— Скоростной напор порыва? — тревожно затребовал Демыч.
— Хреновый, — сокрушенно ответил Серега, вспомнив дрожащие Любины щиколотки.
— Угол между горизонтальной проекцией полета и вектором скоростного полета? — все еще не терял веры на счастливый исход Любиного прыжка Дёмыч.
Серега закрыл глаза.
— Угол заложения, плечо действия усилия, — с затухающей надеждой шевелил губами Дёмыч. — Вторым членом пренебрежем…
— Насчет члена, — попытался пошутить Серега, — это ты зря. Я своим пренебрегать не собираюсь.
— Вес вспомогательных деталей? — рывком вновь распахнув люк, закричал Демыч. — Разрывное усилие?!
— Демыч, поздно! — Серега схватил товарища за рукав куртки.
Ткань затрещала. Но куртка, не обращая внимания на рваную рану, завопила вслед дерматиновому сиденью летящей коляски. «Разрывное усилие ленты-ы-ы!» — донеслось до нее.
Коляска испуганно крякнула и почувствовала, как расползается диафрагма клеенки.
Глава 2. Куда приводят мечты
«ОЙ, коляски добрые! — коляска завопила так истошно, словно к ней приближался газорезчик. — Ой, пропадаю ни за понюшку штырей!»
Еще мгновение назад, на пороге открытого люка самолета, коляска выказывала недюжинную выдержку и смелость. «Эх, пропадай моя телега, все четыре колеса!» — отчаянно воскликнула она, крепко сжав в объятиях Любу. Но поток восходящего воздуха перевернул коляску вверх подножками, отчего она утратила функции опорно-двигательного аппарата и самообладание.