— Так пиши! Чего по ночам-то делаешь? — подмигнул Готовченко. — Спишь что ли?
Люба порозовела и обхватила рукой живот.
«Откуда Готовченко знает про ребенка? Или он просто так сказал? Надо решать, как поговорить с Колей?»
Потом она ехала к Сталине Ильясовне и вдохновенно работала над голосом и репертуаром.
Затем — вновь студия и ночной клуб.
Лишь через несколько дней, когда до визита в Кремль оставалось всего ничего, Люба урвала минуточку и тайком проехала в дальнюю комнату, заставленную пластиковыми ведрами с краской и затирками. Достала мобильник и, слегка робея, набрала номер телефона, по которому в приглашении просили подтвердить прибытие в Кремль.
— Это Любовь Геннадьевна Зефирова беспокоит, — понизив голос, сказала Люба. — Насчет встречи с президентом 24 июня.
— Добрый день, Любовь Геннадьевна, слушаем вас.
— Я хотела предупредить, чтоб вы шампанское, вино, и аперитив этот не покупали, Мне спиртное нельзя, потому что я, оказывается, ребенка жду. Звоню, чтоб вы зря не тратились.
— Спасибо за звонок, Любовь Геннадьевна. Вы насчет трат не беспокойтесь.
— Ну как же, цены на все такие дорогие.
— У нас по старым ценам все закуплено, давнишние запасы, — серьезно ответили Любе. — Так что ждем вас, ни о чем не беспокойтесь. И поздравляем с материнством!
— До свидания, — прошептала Люба и оглянулась на дверь, за которой весело пробежал Вася.
Вася! Вот еще с кем предстоит поработать!
— Вася-я! — заорала Люба и ринулась в коридор.
— Денег не просить, рахмат не говорить, — весь вечер звонко отзывался Вася, на крик Любы: «Повтори, чего нельзя делать в Кремле?», и вырывался из ее рук.
Укладываясь накануне знаменательного дня, Вася спросил:
— Любка, а там опять стрелять будут?
— Конечно — нет, — испугалась Люба и снова положила руку себе на живот. — Ерунду какую-то говоришь. Кому там стрелять?
— Психам.
— Нет в Кремле психов!
— А ты откуда знаешь?
Вопрос поставил Любу впросак. Она выехала на кухню, где шло полуночное чаепитие и, поразмышляв, набрала номер Каллипигова.
— Извините, что так поздно.
— Землячка дорогая, звони хоть в ночь, хоть в полночь!
— Вопрос, конечно, глупый. Но я очень волнуюсь. А вдруг опять в Кремль какой-нибудь псих проберется? Такого не может быть?
— Волнение в твоем положении понятное. Заверяю твердо: все психи, кто хотел в Кремль пробраться, уже давно это сделали. Ха-ха! — Каллипигов здоровым хохотом оценил свою собственную шутку и откашлялся. — Шучу! А если серьезно: безопасность первого лица, твою, и вашего ребенка гарантирую.
— Я еще хотела спросить. А где тот, который стрелял?
— Будь спокойна, Любовь! Эта гадина в сердце нашей родины больше не проберется!
— Он в тюрьме?
— Ликвидирован при попытке к бегству.
— Ликвидирован? — Люба вздрогнула и вцепилась одной рукой в поручень коляски.
«Чего ты, Любушка?» — забеспокоилась коляска.
— Ликвидирован, — прошептала Люба.
И вспомнила зловещее предположение коляски. Всех свидетелей велено убрать, сказала она в госпитале. Значит, не сочинила, колясочка, не приблазилось ей.
«Но зачем — ликвидировать? И кого — всех?» — бормотала Люба и все сильнее сжимала поручень, когда Каллипигов заверял ее в безопасности визита в Кремль.
«А я что тебе говорила? Убить нас спецслужбы хотят! — переполошилась коляска. — Да ты ведь разве послушаешь когда?»
Люба попрощалась с Каллипиговым, отправилась в свою полупустую комнату, улеглась. Но так и не уснула толком до самого утра.
В девять тридцать прибыла черная правительственная машина. Даже Николай сделался почтительным и сел в машину не вразвалку, а с краешка сиденья. Вася, наряженный в новенький смокинг фабрики «Салют» — особый восторг Васи вызывали атласные отвороты и галстук-бабочка, забрался без шалостей и веселых призывов подать рубль. Последней водитель разместил Любу, сложив ее коляску в багажник.
На Любе был костюм салатного цвета, на руке сияли дареные президентские часы, на плече висела сумочка цвета топленого молока, на тощих ногах переливались колготки, новенькие туфли утюгами сидели на ступнях.
— Красавица ты моя! — утерла слезы Надежда Клавдиевна и тайком перекрестила отъезжающую машину.
Как во сне въехала Люба в Кремль, с помощью крепких молодых мужчин оказалась в Георгиевском зале, на ковровой дорожке.
— Когда на дорожку вступит глава государства, езжайте навстречу ему так, чтобы встретиться посередине, — ласково предупредили Любу.