«Тьфу! — выходила из себя коляска. — Ты еще спой ему да ботинки начисть! Люба! Лю-ба!»
Но Люба не слышала. Любовь, проникшая воздушно-капельным путем, таилась меньше суток. Это была самая коварная ее форма — весенняя пандемия. И вот вам, пожалуйста, уже к десяти часам утра любовь отравила Любу продуктами своего горения. Люба поглупела!
«Ты подумай, чего любовь с людями делает, — охала коляска. — Вчера еще девка как девка была, а сегодня — дура дурой. Лю-ба! Очнись! Ехать надо!»
— Николай, откуда вы столько всего знаете? — сияла Люба.
— В библиотеку хожу.
— Какой вы молодец!
«Люба, ты сума сошла? — дергала Любу за джинсы коляска. — Он ведь смеется над тобой».
Люба не откликалась.
— А почему вы так быстро уезжаете из нашего города? — вспомнила вдруг Люба.
— Решил в Москву смотаться, дела, да и зелени подстоговать.
— В Москве уже трава выросла, да? Или у вас бабушка недалеко от Москвы живет? — щебетала Люба.
— Можно сказать, близко. Метро «Тимирязевская».
— Где же она там скотину держит?
Николай поводил глазами.
— А хрен знает, где. То на кухне, то на лоджии.
— На лоджии? У нее коза, что ли?
— Козел. Васька. Пушистый, собака, рыбу трескает.
— Рыбу? А, поняла, вы шутите, — заливалась Люба. — Значит в Москве тепло, зелень уже, трава большая? А я в куртку вырядилась.
— Тоже в Москву? — спросил Николай.
— Да!
— И чего там?
— Предстоит много дел, проектов. Я ведь автор песен. У меня и диск есть. Я в Москве уже была — в детстве Ельцину и его жене Наине Иосифовне на Красной площади пела. Наина Иосифовна меня в гости приглашала. А сейчас президенту нужно будет свои песни спеть.
Николай уставился на Любу.
— Раньше нас называли инвалидами, а теперь мы по закону люди с ограниченными возможностями. Буду организовывать ассоциацию деятелей шоу-бизнеса с ограниченными возможностями, — фонтанировала Люба. — В Москве ведь есть певцы-инвалиды, да? Слепая певица есть, без ноги певец, с жабрами этот… как его? Забыла. Безголосых много, — напоследок пошутила Люба.
Николай шутки не понял.
— Ассоциация певцов-инвалидов? И Царь в курсе? У тебя приглашение что ли?
— Да, — вдруг уверившись в своих фантазиях, совершенно честно ответила Люба.
— Слушай, удачно я тебя встретил.
Люба закусила губу от счастья. В груди ее жгло, словно буфетчица Сергеевна плеснула на сердце бурлящего кипятка.
— Правильно насчет инвалидов, — одобрил Николай. — Здоровые лоси олимпиаду просрали, а инвалиды все золото взяли. И что Царь твоей ассоциации разрешил? Какие виды деятельности планируешь?
— Студия звукозаписи для инвалидов, продюсерский центр, медиа-клуб, — сообщала Люба первое, что приходило в голову: ей очень хотелось выглядеть в глазах любимого мужчины умной.
— Клуб ночной? — уточнил Николай.
— И ночью тоже можно, — согласилась Люба.
— Боулинг? Слепым и безруким — вход бесплатный? — хмыкнул Николай. — Социальную ответственность бизнеса, инновации, нанотехнологии нужно присобачить. Так чего сидим? Поехали?
— Поехали!
— А ты на чем сюда добралась? На автобусе? Или опять на парашюте?
— На коляске, — Люба натянула старые кожаные перчатки с обрезанными пальцами и положила руки на ободья колес.
Николай напряг глаза:
— Ты в Москву на коляске собиралась ехать?
— Да, а что такого? Это для путешествия. Я люблю прогулки. Я сильная! А в Москве меня встретят, — прибавила на всякий случай Люба.
— Вижу, что сильная, — согласился Николай.
«Чего врешь-то? Кто тебя встретит в Москве? — возмутилась коляска. — Она сильная! Села на шею, третий стакан кофе пьет, балясничает, а я стой на солнцепеке!»
— Садись в машину, — скомандовал Николай.
«Любушка, родненькая, не бросай меня!» — запричитала коляска.
Люба объехала джип, открыла переднюю дверь и принялась торопливо снимать подлокотник, чтобы пересаживаться с коляски на сиденье.
— Подожди, — остановил ее Николай, просунул руки под Любину спину и колени, легко поднял и, отпихнув коляску ногой, опустил ношу на сиденье.
Любино сердце колотилось в грудь, как загулявший пьяница в двери сожительницы.
«Любушка! — заголосила коляска. — Я-то как же?»
«Залезай ко мне!» — нахально предложил джип и распахнул дверь багажника.
— Коля, — Люба первый раз назвала так Николая и замерла от волнения.
— Да?
— Коля, — теперь уже смело произнесла Люба, безудержно счастливая от близости, каковая по ее мнению случилась при переходе на уменьшительно— ласковое имя. — Коляска складывается, так что она там ничего не запачкает.