Увы, плану не суждено было осуществиться. И Надежда Клавдиевна Зефирова продолжала тужиться по старинке, дедовским способом.
Вообще-то разрешиться от Любови Надежда Клавдиевна должна была в другом родильном отделении, по месту прописки. Но Геннадий Павлович привез ее на мотоцикле с коляской сюда. Надежда Клавдиевна рожала по блату! В роддоме работала акушеркой золовка Валентина.
Родить по блату было мечтой всех знакомых и подруг Надежды Клавдиевны.
— Лишний раз подойдут, лишний раз умереть не дадут, — с надеждой делилась Надежда Клавдиевна с Геннадием Павловичем.
— Понятное дело, — вскидывал головой Зефиров. — Лишний укол какой сделают, еще чего лишнее. Вот это «лишнее» и предстояло пережить Надежде Клавдиевне.
«Что такое «пробная тракция»?» — заволновалась Любовь.
«Чистая формальность, — недовольно сообщили щипцы. — Элла Самуиловна проверит, не соскальзываю ли я».
«А-а, — успокоилась Любовь. — Конечно, здесь поскользнуться — раз плюнуть. Мокрень такая. Вы уж потихонечку, за стеночки держитесь. Или за меня ухватитесь».
«Спасибо, деточка! Я, пожалуй, за тебя и схвачусь. За головку, ладно?»
Щипцы, смущенные наивной готовностью Любови пособить ускорению родов, отвели взгляд и деликатно легли на нежную головку в области теменного бугра. Но когда рукоятки замкнулись, щипцы охватил трудовой порыв. Лет пятьдесят назад щипцы придумали трудиться истово, до кровавых мозолей, дабы у вооруженного наганом и полномочиями рабочего Кандыбина, члена подкомиссии по упорядочению родов, сложилось положительное представление о верности щипцов идеалам большевиков. С годами задумка выказать преданность партии, дабы не быть переплавленными на орала, стала сознательной идеологией щипцов. Они и думать забыли о том, что когда-то их трудовой порыв родился из обывательского желания остаться в живых. Нет, по прошествии стольких лет щипцы искренне, одухотворенно полюбили труд до ломоты в суставах, до хруста в костях. Щипцы, войдя в таз, входили в раж. Они не работали, они пахали! Да и прикипели к влагалищам за все-то годы. «Нет к счастью пути более верного, чем путь труда», — любили повторять они особо упирающимся младенцам и их ленящимся тужиться несознательным мамашам. Вот и сейчас щипцы изо всех сил сжали рукоятки, готовые вырвать Любовь из тела Надежды Клавдиевны живой или мертвой!
Элла Самуиловна коснулась концом правого вытянутого указательного пальца головки Любови, левой рукой потянув за щипцы. Любовь вскрикнула, нижняя губка ее задрожала от боли. Элла Самуиловна настойчиво тянула, щипцы крепко держались за голову. Головка продвинулась вперед, оставшись сомкнутой с пальцем.
— Нормально, — констатировала Элла Самуиловна. — Отдохните, — разрешила она Надежде Клавдиевне.
Щипцы самую малость ослабили хватку. — Все? — дрожащими голосами с надеждой спросили Любовь и Надежда Клавдиевна.
— Почти, — соврали щипцы и Элла Самуиловна. — А зачем щипцами-то? — робко поинтересовались Любовь и Надежда Клавдиевна.
— Сами виноваты, женщина, плохо тужитесь. Ленитесь! Тем самым вызываете угрозу асфиксии плода, — строго ответила Элла Самуиловна.
«Завтра ведь Первомай. А у нас еще собрание не проведено, — пояснили щипцы Любови. — Помещения к празднику не украшены. Транспаранты не распределены, кому какого члена ЦК портрет нести. Дел по горло, а тут ты. Совсем не ко времени! Вот и решили ускорить. К тому же всем от этого только выгода: ты скорее войдешь в большую и кипучую жизнь, а мать твоя на демонстрацию еще успеет сходить. Хочется, небось, влиться в колонны демонстрантов, с веселой майской песней пройти праздничным трудовым маршем. А потом, прямо из колонны, отправиться в цех, чтобы, сменив своих товарищей, встать к станкам, портвейна выпить, другого какого вина, с бригадиром вместе…» — щипцы, задумавшись, бормотали все тише и тише и, наконец, замолкли.
Наступила тишина.
«Что я говорил-то?» — встрепенулись щипцы через минуту.
«Вина чего-то», — припомнила Любовь.
«Ах, да! Вот я и говорю: мать твоя, Надежда Клавдиевна, сама маленько виновата. И ты тоже. С ленцой рожаете, спустя рукава!»
В коридоре отделения послышались тревожные шаги Электрона Кимовича.