— Вчера ко мне на улице тоже такой пионер подошел, — привел пример Преданный, — Закурить, говорит, не дадите? Ты бы, товарищ Каллипигов, стал у начальника КГБ закурить просить?
Каллипигов отпрянул.
— Или в колонии для несовершеннолетних случай недавно со мной произошел, — продолжал Преданный. — Подходит деваха, вот такая же точно возрастом, как эта Зефирова, и нагло, цинично предлагает: минет не хотите? Вот ты, товарищ Каллипигов, стал бы начальнику КГБ минет предлагать?
Товарищ Каллипигов снова отпрянул.
— Вот! Не стал бы, — глаза Преданного затуманились. — А она — стала…
Преданный встрепенулся:
— Не забывай, эта Зефирова чуть вторую Октябрьскую революцию нам тут не устроила! Так что мой тебе совет: изживай ты, товарищ Каллипигов, эту свою жалость к детям.
Люба улыбалась до ушей и радушно оглядывала кабинет, в тайне полагая отыскать глазами лежащую на столе грамоту или конверт с наградной путевкой.
— Обрати внимание, как издевательски улыбается, — приглушенно сообщил Преданный Каллипигову.
— Смеется над всеми присутствующими, — возмутился Каллипигов, поглядев на портрет Ленина.
— Здравствуйте, — поздоровалась Люба, стараясь скрыть робость судорожными манипуляциями с коляской.
«Отцепись ты от меня! — возмутилась коляска. — Все обода свернула!»
— А ты молчи! — от волнения вслух ответила ей Люба.
Инесса, в протяжении Любиных выкрутасов прижимавшая ногой в белой туфле конец ковровой дорожки, выпучила глаза.
— Тебя не спросили! — возмущенно ответила Инесса Любе.
— А вот сейчас и спросим, — ухватился Каллипигов. — Гражданка Любовь Геннадьевна Зефирова?
— Да.
— Тебе выпало счастье жить в СССР! — строго уличил Каллипигов.
— Выпало.
— Как же так?! — возвысил голос Каллипигов.
— Сама не знаю, — растерянно ответила Люба.
— Назови мирные инициативы СССР, — внезапно перекрестно приказал Преданный, по роду своей профессии талантливо ставивший вопросы впросак.
— Пусть всегда будет солнце? — предположила Люба.
— Под теплым солнышком отсидеться захотели? — не удержался в укрытии Готовченко.
Каллипигов благодарно кивнул ему лбом.
«Ограничение вооружений, — громко принялась подсказывать коляска, любившая программу «Время». — Ограничение вооружений!»
— Ограничение вооружения? — повторила Люба.
— Странно, что вы, Зефирова, против мирных инициатив нашей родины.
— Почему против?
— Это мы у вас… у тебя хотим спросить. Почему? Кто дал тебе указание вооружить пулеметом гражданина Феоктиста Тетюева, возраст шестьдесят семь лет, беспартийный, владеет навыками конно-сабельного боя, — резко бросил Преданный.
— Никто не давал.
— Инесса, фиксируете? «Действовала одна».
— Считай, повезло нам, товарищ Каллипигов, — сообщил Преданный на ухо Каллипигову. — Организация не массовая, заговор представлен одним человеком.
Каллипигов облегченно выдохнул.
— Призывая гражданина Феоктиста Тетюева вооружаться, ты попирала инициативу партии на ограничение стратегических вооружений. Играла на руку империалистическим державам!
— Я не играла, — испуганно проговорила Люба.
— Как зовут руководителя коммунистической партии Болгарии? — резко спросил Преданный.
— Бисер Киров? — наморщив лоб, пробормотала Инесса.
«Гэсс Холл, — толкнула Любу под руку коляска. — Видать, Любушка, тебя в Болгарию путевкой наградят».
— Жи… — нахмурился завхоз Брюхов. — Как же, чтоб егоразорвало? Жив…
— Гэсс Холл, — сказала Люба. — Он еще жив. А Бисер Киров — это певец.
— Гэсс Холл, — зафиксировал Преданный. — Значит, все-таки американские спецслужбы. Действовали через Кирова?
— Киров Сергей Миронович уже погиб, — вставил из укрытия Готовченко.
— Да нет, товарищ Преданный, — засомневался Каллипигов. — Все ж таки американские коммунисты — наши друзья. К тому же связной агент Киров уже погиб. Так что американский след здесь не просматривается.
— Ну ладно, — согласился Преданный. — Расскажи, как ты организовала возведение действующих огневых точек возле стратегически важных объектов городской инфраструктуры?
— Возле чего? — переспросила Люба.
— Возле часто посещаемого гражданином Феоктистом Тетюевым магазина «Теремок», в первую очередь, — раздраженно произнес Каллипигов.
— В первую очередь я организовала эти, как вы сказали?
— Доты.
— Ага! Возле магазина «Пропагандист» в первую очередь организовала.
— Посмотри, товарищ Каллипигов, какой психологически продуманный ход, — шепотом поделился Преданный. — Захват идеологически важных объектов пропаганды.