— Нет! То есть да! Я не отказываюсь, продолжай! — В подтверждении своего пылкого заявления Клавдия обхватила соблазнителя ногами за пояс, крепко притиснула к себе, пока тот не успел отодвинуться.
Очень крепко! Тот аж невольно всхлипнул:
— Осторожнее! Помнешь же, погнешь! Чем я тогда работать стану по специальности?
— Ой, прости! — всполошилась Клава.
Торопливо села, проверила «таран» на погнутость. Вроде всё нормально, упруго… И не сразу поняла, отчего инкуб отвернулся и бессовестно ржет в кулак. Потом до нее дошло и то, что она вообще-то в первый раз в жизни держит в руках мужское достоинство.
— Ё-моё… А он в меня влезет?
— Ты же суккуба. Боюсь, тебе еще мало покажется. Ну как, достаточно рассмотрела?
— Да, спасибо.
— Пожалуйста, всегда к вашим услугам, мадам.
— Он у тебя на сосиску похож! Совсем не противный. Я думала, будет хуже.
Флавиан надул губы, демонстративно раздумывая, обидеться на съедобное сравнение или принять как комплимент.
— Продолжим?
Клава кивнула, зевнула. Рухнула на подушки и раскинула руки и ноги в стороны:
— Давай. А то не успеем выспаться. Мне надо что-то делать?
— Нет, можешь просто лежать и наслаждаться.
— Ладно, попробую… — И тут же вскинулась: — А презерватив не нужен разве?
— Нет. В этом мире все пользуются магией. К тому же мы, инкубы и суккубы, не восприимчивы к болезням вообще. Мы не можем заразиться и сами не принесем никому заразу.
— Удобно, — оценила Клава, снова откинувшись.
Поерзала попой, ощутив скользнувшие между складочек нижних губ пальцы. От последовавших хлюпающих звуков у нее снова загорелись щеки.
— Погоди пока ерзать, успеешь еще, — пробормотал он деловито.
— Что, промахнуться боишься? — хихикнула она.
Пока что ощущения были не особо впечатляющими: как будто надела слишком тесное белье, натирающее при ходьбе.
5
Она заставляла себя лежать спокойно, не дергаться. Внимательно рассматривала люстру на потолке, сделанную из ветвистых рогов какого-то животного: вместо лампочек в гнезда были вставлены прозрачные длинные кристаллы, торчащие, как свечки. Точно такие же сейчас неярко светились в рожках двух бра на стене по обеим сторонам от кровати.
Между тем Флавиан вошел и начал в ней двигаться, поначалу плавно и неглубоко.
— Тебе не больно? — поинтересовался он заботливо.
— Неа, — прислушавшись к ощущениям, заверила Клава. Поделилась: — Как-то странно, я чувствую тебя только в самом начале, и то смутно, как что-то распирающее… Чего ржешь? Я пытаюсь понять, что со мной происходит!
— Просто твой мозг еще не способен распознать сигналы от органов, которыми ты прежде не пользовалась надлежащим образом. Ясно?
— Ну, наверное. Тебе виднее.
— Теперь глубоко вдохни и медленно выдыхай, — велел он.
Клава послушалась: вобрала полную грудь воздуха, стала спускать по чуть-чуть. Флавиан ускорился, стал двигаться резче, глубже… На последних мгновениях выдоха она дернулась всем телом от проскочившей вдоль позвоночника острой искры.
— Ой! Что это было? Ты мне что-то сломал? Признавайся!
Флавиан сел на пятки, выскользнув из ее «взломанных врат невинности», и завсхлипывал от смеха:
— Это был твой первый оргазм, между прочим! Не знаю, как с тобой, а со мной такое в первый раз! О, боже!..
— Что, ты тоже успел… это… кончить? — зарделась и насупилась Клава.
Инкуб помотал головой, взглянул весело из-под растрепавшейся челки, сверкнул глазами:
— Не успел. Мне надо для этого сосредоточиться, а ты слишком много говоришь.
— Ну, извиняюсь, что отвлекала! Уж прости, что такая фригидная тебе попалась суккуба! — обиделась Клава. Попыталась отползти от растлителя: — Раз ты всё сделал, пожалуй, на сегодня можно и закругляться.
— Э, нет, не всё! Куда же ты? Мы только начали!
Он с неожиданной силой перехватил ее за коленки, каким-то почти бойцовским хитрым движением мгновенно перевернул ее на живот, поставил на четвереньки. И зловеще шепнул на ухо:
— Хорошо, теперь обойдемся без шуток и разговоров. Продолжим инициацию в тишине, чтобы мы оба могли сосредоточиться. За каждое сказанное тобой слово я буду шлепать тебя по твоей большой попе. Не надейся, не промахнусь.
— Погоди, ты чего задумал?! — вскинулась было она.
Но инкуб властно уткнул ее обратно носом в подушку:
— Четыре слова? Что ж, считаем! Раз!..
Его ладонь со звоном обрушилась на содрогнувшуюся, как кисель, ягодицу.
— Два!
Клава сдержалась, не ойкнула в голос, стиснула зубы. Вообще-то было не особо больно, просто унизительно. Хотя, если подумать, после того, что он только что с ней делал, эти шлепки всего лишь продолжение игры. Ладно, если он хочет, чтобы она молчала, значит, так надо для процесса?