— Прошу тебя! — выдохнул Флавиан, забывшись в стремлении к разрядке.
Клава свела колени, не позволяя руке, прижимающейся ладонью к ее животу, двигаться, зажала кончики пальцев в горячей щели припухших влажных лепестков, чтобы не тревожили чувствительный бугорок. Она не разрешила ему ускорить приближение пика наслаждения, напротив, хотела продлить это волшебство слияния и обладания.
Это было безумно ново — и потрясающе прекрасно. Ни капли стыда не осталось, ни тени сомнения в правильности происходящего. Всё растворилось в ослепляющем сиянии, нахлынувшем на нее широкой, поглощающей волной. Она чуть расслабилась, утопая в этом свете, чем воспользовался инкуб, толкнувшись резче, затем еще. Волна отхлынула — и накатила снова, еще выше, еще искристей прежнего. Клавдия неосознанно повела бедрами навстречу Флавиану, разрешая тому двигаться сильнее. Ведь от каждого его толчка изнутри куда-то в ее копчик, в животе и одновременно перед глазами будущей суккубы расцветали яркие фейерверки.
У нее ослабли ноги от накатившей световой волны, она словно качалась на поверхности теплого моря… И Флавиан воспользовался этой ее слабостью — надавил на невозможно чувствительный скользкий комочек плоти, обвел круговым движением раз, вызвав низкий стон. Еще раз — Клава прогнулась в пояснице, как акробатка. И еще! Одновременно с ее пронзительным криком Флавиан вошел так глубоко, что застонал сам. Его ствол сковали кольца жадных внутренних мышц, будто желая высосать досуха, до последней капли. И он с наслаждением отдал ненасытной утробе всё, что имел.
Клава зажмурилась, ослепленная поглотившим ее искристым светом. Тело двигалось само собой, будто в нем проснулся разум более древний, чем мозг. Инстинкт или что угодно — оно не терпело суеты и возражений. Оно завладело ее телом, заставляя корчиться в сладких судорогах. Заставляя изнывать от благодарности к тому, кто довел ее до границ рая. Раскачивая эти невидимые качели, что дали ей взлететь высоко-высоко, а теперь плавно возвращали ее назад, в тяжело дышащее тело, влажное от пота, горячее от страсти, с гулко бьющимся сердцем в груди.
— Только не вздумай влюбиться, — прошептал срывающимся голосом Флавиан предупреждение. Он повалился на постель рядом с нею, мимолетно поцеловав в плечо и в локоть.
— Вот еще! — устало фыркнула Клава, насмешливо махнув длинным тонким хвостом, непонятно когда успевшим вырасти из ее копчика. — Всё-таки вечно у меня всё через задницу!
— А? Это еще зачем? — изогнувшись, она глянула себе за спину.
Так и есть, не привиделось: из спины топорщились нетопырьи крылышки поросячье-розового цвета. Причем размерчик явно маловат, чтобы использовать их для полетов — при попытке поднять ее вес тонкие косточки наверняка захрустят, как спички. Разве только вместо вентилятора в жару? В комплект из копчика торчал такой же розовый хвост с помпоном на конце.
— Чтобы подтвердить твой статус полудемона, — зевнул Флавиан.
— А у тебя такие тоже есть? Покажешь?
— Неа, — он повернулся на бок и подложил под щеку ладонь, пробормотал: — Я же бракованный инкуб, не то что ты. Вон, все соки из меня выпила, хоть и начинающая…
Он еще что-то пробормотал, неразборчиво, и засопел, провалившись в сон.
Клава попробовала помахать крылышками, и те неуклюже забултыхались с мягким шелестом. «Надо увлажняющим кремом помазать, шуршат, — решила Клава. — Как Карлсон, ё-моё! Правда, у него хвоста не было».
Она обняла подушку, почмокала губами:
«Теперь всегда придется спать на животе, что ли?» — промелькнуло в стремительно засыпающем сознании новорожденной суккубы.
_______________
Проснулась Клава часа через два, судя по личным ощущениям и по слегка изменившейся синеве неба за окном. Тело прекрасно отдохнуло, сознание никогда не казалось столь ясным. Она похлопала глазами в темноту — видимо, Флаф успел выключить бра, и теперь в спальне царила уютная тихая ночь, нарушаемая лишь ровным дыханием.
Клава повернула голову: спит. Рядом, сопит тихонько. Замучился с нею, вымотался, бедняжка… Неужто она наконец-то дожила до этого момента? Делит постель не с котом, а с мужчиной! Ну и ну! Сама себе изумилась.
Еще немножко полежав, она осознала, почему собственно проснулась: приспичило в туалет, потом в душ, а то кое-где чесалось, вдобавок хотелось пить и неплохо было бы поесть. Переволновалась. А когда Клава нервничала, её всегда тянуло что-нибудь слопать. Ну, хоть в чем-то ее организм остался верен привычкам!
Кажется, на кухне в холодильнике имелся запас молока — вот заодно и попьет, и желудок обманет, чтобы не требовал большего среди ночи.