Войдя в дом, Клава хотела незаметно улизнуть на второй этаж. Но с кресла поднялся заждавшийся ее Флавиан:
— Привет! Как прошло свидание с ликероконьячным бесом? — с напряженной улыбкой поинтересовался инкуб.
— Х-хорошо, — буркнула Клава.
— Что случилось? — мгновенно оказался подле нее Флаф, приподнял ей голову, тронув за подбородок, заглянул в лицо. С ужасом констатировал: — Ты плачешь?!
— У-у… — тихонько завыла Клава. От заботы друга слезы потекли рекой.
— Это Васька? Он тебе что-то сделал? — попытался угадать Флавиан. Тон его не сулил ничего хорошего ее обидчику.
— Нет, Вася хороши-Ы-Ы-ый… — прорыдала она, чтобы он не сделал поспешных выводов и не сорвался на неповинном чертенке.
— Кто тогда? Кто-то тебя избил? Изнасиловал? — Флавиан не понимал, что в ярости трясет ее за воротник.
— Нет! — выкрикнула она, совладав наконец с истерическим комком в горе. — Я сама! Я сама переспала с соседом Васьки! По собственной воле! Хотела проверить! Смогу ли! Правда ли я суккуба! А я не суккуба-а-а!.. Я шлю-ю-ю-ха-а-а!..
Флавиан понял, оставил ее воротник в покое, отошел на несколько шагов, мрачнее тучи. Не глядя в ее сторону, уточнил:
— С тем белобрысым ангелом?
— Да-а! — прорыдала Клава, уголком сознания радуясь, что на ее вопли не вышла Пума и не высунулся с кухни призрак Основателя.
— И как… тебе понравилось? — еще тише спросил он.
— Ага-а-а!..
Клава, брызжа слезами, развернулась и побежала вверх по лестнице. Хорошо, что держалась при этом крепко за перила, а то ноги промахивались между ступеней, могла бы неслабо грохнуться.
Повсхлипывав минут пятнадцать в подушку, вымотавшись и обессилев, Клава быстро заснула.
_______
Заснув рано, проснулась она тоже рано, едва-едва рассвет забрезжил сквозь прозрачные шторы на окне. Сладко потянувшись, зевнув, она погладила крепко спящего рядышком Персика. И вспомнила вчерашний день. Пригорюнилась над своей окончательно потерянной добродетелью. Повздыхала. И поняла, что умирает от голода.
Стараясь производить как можно меньше шума, Клава мышкой спустилась на кухню, чтобы в рассветном полумраке стащить бутербродик или что-нибудь посытнее.
Однако, несмотря на ранний час, на кухне ее ожидало собрание. Встревоженная не выспавшаяся кошка-некромантка топорщила шерсть на загривке и нервно чесалась задней лапой. Флавиан сидел на кресле призрака и тёр виски, словно от головной боли. Призрак, заложив руки за спину, смотрел в окно в сторону кладбища и делал вид, что размышляет о вечном.
— А вы чего все не спите? — удивилась Клавдия.
— У нас чрезвычайное происшествие, — важно сообщил Основатель.
— Одевайся, Клава, тебе придется пойти со мной, — сказала Пума.
— Куда? — Клавдия и не подумала пойти к себе, напротив, она села на ближайшую подушку на полу.
— На работу ко мне. В морг, — отрывисто пояснила некромантка.
— Прямо сейчас? В такой час? — продолжала непонятливо моргать Клава.
— Можно сейчас, можно позавтракать. Хотя не рекомендую плотно есть. С непривычки может, знаешь ли, случиться неприятность, — рассеянно помахала лапой Пума.
— Но зачем?
— Там труп наконец-то появился. Поможешь мне его поднять.
— З-зачем? — Клава была совершенно сбита с толка.
— Чтобы полку в холодильнике не занимал, вот зачем! — повысила голос кошка, выдавая нервозность от необычности ситуации. — Чтобы оживить, чтобы юридически парень числился здравствующим, пусть и мертвым, и нам в Академии статистику не портил бы. Чтобы он рассказал Сирене, как это его угораздило грохнуться с часовой башни и разбиться насмерть, имея на спине крылья! Ну, что глазами хлопаешь? Кстати, мне поручено тебя опросить, как свидетеля. Вот как поднимем, так заодно очную ставку и проведем. Идем, говорю!
Клава беспомощно оглянулась на Флавиана. Тот перестал сутулиться и встретил ее взгляд:
— Погиб Михаэль. При загадочных обстоятельствах. Возможно, ты последняя разговаривала с ним перед смертью.
У Клавы горло перехватило. Пришлось дрожащей рукой взять торопливо протянутый Пумой стакан воды, залпом выпить, стуча зубами о стекло.
— Это я убила его! — всхлипнула она, стукнув опустевшим стаканом о стол. — Это я виновата!
— Что ты такое несешь?!
Пума поглядела на вскинувшегося Флавиана с недоумением: уж очень он разволновался от такого неожиданного и очевидно нелепого признания.
— Я виновата! — упрямо настаивала на своем Клавдия. — Он умер после секса со мной, потому что я заставила его отойти от моральных принципов. Этого он не вынес и покончил с собой от горя из-за поруганной чести.