Я замычала с новой силой, умоляя его отлепить мне рот.
– Воды хочешь?
Я отрицательно замотала головой.
– А я думаю хочешь.
И он, отлепив скотч, снова влил в меня воду. Инстинктивно жидкость полилась и снизу. И этот поток было невозможно остановить. Я закрыла глаза и заплакала, сотрясая грудью. Я думала, он унизил меня вчера, но то было ничто по сравнение с тем, что я испытывала сейчас.
– Фу, Данилова, как отвратительно. Я, пожалуй, отойду подальше. Пойду поем на свежем воздухе, а ты не дури. Я буду этажом ниже, начнешь прыгать, я услышу. И тогда, наверное, придется тебя бить уже не по лицу. Может по животу?
Он взял новый кусок скотча, наклеил его мне на рот и ушел.
Я чувствовала слабость во всем теле, и жутко болела голова. Видимо, я хорошо ударилась ею во время падения. Но я не позволила себе расслабиться. Надо искать выход, надо себя спасать.
Я еще раз оглядела помещение. Стекла оставались на окнах, но бить их головой было неоправданно опасно; были покореженные столы с острыми краями, но насколько быстро можно ими распилить веревку? Дверной проем? До него далеко добираться, но он с отбитым слоем штукатурки до кирпича и шансов разрезать им веревку больше. Что еще есть? Всякие пластиковые ведра, обломки кирпичей, цементные глыбы. Все это в одной куче, куда все сгреб Аксенов. И там же, где и выход. Как туда тихо добраться? Может ползком? Но подо мной ведь не паркет. Подо мной бетон, и как можно по нему передвигаться с голыми плечами привязанной к стулу представить сложно. Еще и тихо.
И в конце концов я решаюсь аккуратными передвижениями ног и стула елозить по полу, чтобы добраться до выхода. Но выходит шумно. И я каждый раз останавливаюсь, чтобы убедиться, что Аксенов не возвращается на издаваемый звук. А как стучит мое сердце! Я даже путаю его стук с тем, что издается под ногами. Но упорно двигаюсь вперед. Медленно, долго; со страхом, что Аксенов вернется раньше, чем я доберусь хоть до какой-нибудь острой детали.
И вот, когда я нахожусь всего в двух шагах от выхода, появляется он, и сердце мое обрывается. Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет! Но он не ударяет меня, как обещал, а нажатием на рукоять выбрасывает нож и, приставляя его к моему горлу, второй рукой оттаскивает меня вместе со стулом подальше от выхода. Я истошно мычу и жду, что он убьет меня, когда остановится.
Но он замирает посередине комнаты и, сильнее прикладывая ко мне лезвие, орет во все горло прямо около моего уха:
– Ромыч! Выходи, где ты? Иди сюда, посмотри на свою шлюху. Нужна она тебе такая?
В этот момент во мне блокируются все страхи, и я, понимая, что Рома где-то близко, начинаю мычать еще громче.
– Заткнись, сука!
И вот я вижу его, и невольно слезы подступают к глазам. Он здесь! Он пришел за мной! Он спасет меня!
На Храмцове джинсы и футболка. Он развел руки в стороны и вошел в комнату. В его глазах и ужас, и ненависть одновременно, и я зажмурила глаза, сгорая со стыда, что предстала перед ним в таком виде. С разбитым лицом, разодранной майкой и с запахом собственных отходов.
– Да вы идеальная парочка, – сказал Аксенов, ухмыляясь, – только тебе, Ромыч, фингала еще под вторым глазом не хватает. Но это я быстро исправлю. Нравится тебе твоя девка?
– Отпусти ее, Олег! Я пришел, возьми меня. Зачем она тебе? Ты уже и так к ней приложился. Давай поговорим по-мужски. Ты и я. На равных.
– Ты один? Или твой верный пес Шведов с тобой?
– Ты же видишь, я один. Отпусти ее!
– Стой, где стоишь. Еще один шаг, и я перережу ей глотку.
– Хорошо, хорошо, я стою. Чего ты хочешь, Олег?
– Я хочу, чтобы она уехала и никогда не возвращалась.
– Отлично. Она уедет, дальше что?
– А дальше все будет как раньше. Ты и я, вместе. Всегда и везде.
– Олег, я никогда не отказывался от нашей дружбы. В чем проблема?
– Она, она – проблема. Ты слишком много времени проводишь с ней. Ты перестал ходить со мной по клубам. Она лишняя.
Я открыла глаза и посмотрела на Храмцова. Он стоял в пяти шагах от нас. Его ноздри вздувались, желваки играли на скулах, и я догадывалась, о чем были его мысли. Он еле сдерживался, чтобы не рвануть с места и не размазать Аксенова по стене. И только нож около моего горла его останавливал.
– Хорошо, Олег. Она уедет и все станет, как и прежде. Отпусти ее.
– Ты думаешь, я идиот, да? Ты ведь не один пришел, и стоит мне ее отпустить, как мне всадят пулю в лоб. Ты думаешь, я не вижу этого чертового снайпера, который целится в меня?
– Олег, я один.
– Не верю. Ты подонок, Храмцов, я на тебя жизнь положил, а ты меня на бабу променял! Да она же шлюха, как твоя Дашка! Ты думал, ты ей нужен, а она уехала к своему французу и трахалась с ним до седьмого пота. Да, Данилова, трахалась же?! Расскажи нам во всех подробностях, так же хороши «лягушатники», как русские, а?