Французов было двое: оба молодые, в строгих костюмах и определенно надушенные настоящим французским парфюмом. С ними переводчица Марго. Ее русский с заметным акцентом, и я поняла, что она тоже француженка.
Зачем понадобилось два переводчика? Каждая из сторон хотела быть уверена, что их не обманут. Ведь переводчикам предстояло ознакомиться и с текстом договора, который будет подписываться. Составляла его наша сторона, но потом договор передавался на рассмотрение французам, и не сделали ли они какие-нибудь поправки, следовало проверить.
Когда мы все друг другу представились, нас провели к длинному прямоугольному столу. Он оказался вместительным, и мы свободно расположились за ним. Я села с самого края, по левую руку от меня оказался Роман Викторович, напротив – Пьер Дюпон.
На вид ему было лет тридцать, высокого роста, с кудрявыми пшеничными волосами, яркими голубыми глазами, внешние уголки которых чуть опущены, и тонким орлиным носом. Не красавчик. Но чертовски обаятельный. Его белоснежная улыбка пробирала до мурашек, и сперва у меня сложилось впечатление, что я пришла не на деловую встречу, а на свидание. Но после того как все заказали блюда, Пьер надел на себя маску серьезности и заговорил о деле.
Справилась ли я с переговорами? О да.
Как у меня это вышло, если мамы давно не было в живых?
Я не оставляла практику ни на минуту на протяжении нескольких лет. Я перечитала всю французскую литературу, что у нас была в доме (и это не только три названных Храмцову автора), смотрела два французских канала, которые за несколько лет до смерти родителей мы подключили к телевидению, и иногда общалась на французском с Жераром. Но после смерти мамы он не любил говорить на нем, и с каждым годом все реже к нему обращался. Помимо этого, пока я училась в школе, я общалась с учительницей, которая вела у нас английский язык, но знала и французский, и ей тоже было полезно с кем-то пообщаться на французском языке.
Я переводила Роману Викторовичу и Дмитрию Юрьевичу все, что говорили французы, а их переводчица делала обратный перевод для своей стороны. Через несколько минут я стала замечать, что она перевирает русские слова и пару раз аккуратно поправила ее на французском языке, указав на ошибки в переводе. Ей это определенно не понравилось, но она скрыла недовольство за натянутой улыбкой. А потом и вовсе французская сторона предпочла слушать мой перевод, и польщенная таким доверием я вошла в раж и блистала своими знаниями, которые оценить могла разве что французская переводчица. Но она совсем сдулась и, тихо уткнувшись в свою тарелку, поедала устриц.
Когда устные обсуждения подошли к концу, мне предстояло посмотреть договор, составленный на двух языках на соответствие его условий на русском языке тем, которые указаны на французском. И не заметив разночтения, я подтвердила Роману Викторовичу, что в части перевода договор составлен корректно. За юридическую сторону отвечал Дмитрий Юрьевич.
Поначалу Храмцов был напряженным и задумчивым, но по мере продвижения переговоров он расслабился и стал улыбаться. Способствовали этому и выпитые им бокалы вина. Он бы предпочел выпить более крепкие напитки, но французы выбрали вино, и Храмцов поддержал партнеров.
Когда договор был подписан, все подняли бокалы, чтобы отметить заключенную сделку. Я почувствовала себя частью большого дела, которое предстояло компании, и испытала гордость от того, что сыграла в этом определенную роль. И очень хотелось верить, что Роман Викторович оценит ее и все-таки даст мне премию.
После этого приступили к ужину, и французы отдали должное французской кухне. Она ничем не отличалась от того, что им приходилось есть у себя на родине. Вино тоже пришлось им по вкусу, и они заказали еще пару бутылок.
Я медленно потягивала один бокал вина и смаковала заказанное с рекомендации шефа блюдо. Я знала, сколько оно стоит и хотела растянуть удовольствие на весь вечер.
А потом стали говорить обо всем на свете. О французских и русских фильмах, которые доводилось видеть обеим сторонам, о путешествиях по России и по Франции, и какие места лучше посетить, о фармацевтике и строительстве, и о суровом сибирском климате, о котором французы наслышаны, но пока не имели удовольствие его прочувствовать. Для третьей декады сентября погода стояла довольно теплая и прогнозы на ближайшие дни особых перемен не предвещали.
– D’où avez-vous une telle connaissance authentique de la langue française? – спросил Пьер, и я, привыкшая переводить каждое его слово Храмцову, машинально обернулась к Роману Викторовичу и повторила вопрос на русском.