– Артем, Храмцов сам предложил лечение за границей, или ты у него попросил?
– Ну… – заколебался мужчина, – мы как-то не сговариваясь одновременно об этом заговорили… и оба пришли к выводу, что надо попробовать все методы лечения. Не только в России.
– Это произошло уже после того инцидента на квартире?
После секундной паузы Артем ответил:
– Лера, я уже не помню. На самом деле мы говорили с ним об этом лечении еще давно, когда только все началось… с моей мамой. Но потом решили попробовать полечиться у нас…
Я стала различать, когда Артем говорил правду, когда нет. Он не умел лгать, и сбивчивая поспешная речь выдавала его.
– А сейчас ты стал ему мешать, и он решил тебя устранить? – риторически спросила я. – И снова тебя купил.
Храмцов увидел в Артеме соперника. Молодого и неженатого. И на его взгляд вполне мне подходящего. И чтобы не дать случиться нашему роману, нарисованному в его воспаленном воображении, решил устранить соперника доступными ему методами. С помощью денег. Болезнь мамы Артема только оружие в руках расчетливого бизнесмена. И нет никакого благородства в его поступке.
Только зачем ему я?
– Может быть, – согласился Артем. – Но ты сказала, что любишь его. И у меня не осталось выбора, кроме как согласиться на его предложение.
– Да, сказала. И на твоем месте я бы поступила точно также, Артем. Здоровье мамы важнее всего. Но мне не нравятся методы, какими он достигает своих целей. Но что мне до них, верно, Артем? Скоро это все станет лишь историей.
– Ты кого хочешь в этом убедить, Лера, меня или себя?
– И себя тоже, Артем. Ладно, как бы то ни было, твоей маме это пойдет на пользу, и будем думать только об этой стороне медали.
– Конечно. Извини, мне надо кое-чем заняться, а с телефоном неудобно.
– О, тогда не буду тебя отвлекать. Пока.
– Пока.
Глава восьмая
Жерара выписали в первых числах ноября.
Выпал первый снег, и стояла весьма теплая погода для этого времени года. Детишки лепили снеговиков и играли в снежки, и пока мы с Жераром добирались до дома, он тоже не удержался и запустил в меня один снежный комок.
Брат выглядел посвежевшим и бодрым, и я радовалась преображению, произошедшему в нем. Что бы ни случилось со мной за эти пять с половиной месяцев, я никогда не буду сожалеть о принятом мною решении. Ведь это позволило вырвать Жерара из цепких рук наркозависимости и подарить ему новую жизнь. Может быть он, как и друг Артема скоро обретет семью, и у меня появятся племянники, и все ужасы последних девяти лет останутся позади. Словно их и не было вовсе.
Я наготовила всяких вкусностей для Жерара, и мы с удовольствием принялись за их поглощение за праздничным столом. Жерар сказал, что сегодняшний день будет считать своим новым днем рождения, и впредь мы будем отмечать именно его. А я была готова отмечать его день рождения хоть три раза в год, только бы у Жерара было больше поводов для праздников.
– Ммм, – протянул Жерар, прожевывая мясо, которое я мариновала всю ночь, чтобы оно было мягким и сочным, – какая прелесть. В больнице меня таким не кормили.
– Ты говорил, что там вкусно кормят.
– Вкусно. Но ничто не сравнится с домашней едой. Ты просто кудесница. Мама бы тобой гордилась.
– Кстати, о маме. У нее скоро день рождения. Ты поедешь со мной на кладбище?
– Нет. Ты же знаешь, я не люблю это место. Оно на меня угнетающе действует. И знаешь, о чем я подумал. Если я умру раньше тебя, кремируй меня. Не хочу гнить в земле.
– Жерар, что за разговоры?
– Ну а когда еще об этом говорить? Когда умру? Мертвые не разговаривают.
И он засмеялся. А у меня мороз прошел по коже от мысли, что Жерар может умереть. Сколько раз я переживала этот момент, пока он был в отключке. И сейчас совсем не хотелось об этом вспоминать.
– Не смешно, Жерар.
– Да ладно, Лер. Не собираюсь я пока умирать. Но это тебе информация на будущее.
– Я поняла. Но давай больше не будем говорить о смерти. На наш с тобой век уже хватит смертей.
– Хорошо. Какие у нас планы?
– Завтра свяжусь с клиникой в Санкт-Петербурге и узнаю, смогут ли они принять нас через две недели. Возьму отпуск, и мы поедем лечить твою ногу.
На самом деле я не решила, что это будет – отпуск или увольнение. Но Жерару о моих сомнениях не сказала. Он хоть и не разбирается во многих вещах, но не такой уж и дурак. Даже он поймет, что, если я уволюсь, жить нам будет не на что. Не говоря уже о лечении.