Сергей Вольф
Кто там ходит так тихо в траве
Ищи себя, Громов
Повесть
— А в глаз ты не хочешь?
— Нет, — сказал я. — Не хочу.
— А в ухо? — спросил второй.
— Тоже нет, — сказал я.
— А в нос?
— Ну нет же.
— По шее! По шее хочешь?
— Нет.
— А по уху?
— А по уху и в ухо — разве не одно и то же? — зачем-то спросил я.
— Разные вещи, — сказал один из них. Всего-то их стояло вокруг меня человек пять.
— Нет, не хочу, — сказал я.
Ерунда какая-то! Они все спрашивали, а я все отвечал, а они опять спрашивали и ничего со мной не делали, — вот что, они просто понимали, что хоть я и говорю «нет» и «не хочу», а сам все равно ничего, оказывается, не прошу у них, не хнычу, не подлизываюсь и не боюсь, они просто понимали, наверное, что я совсем о другом думаю. Они все были из 6 «В», или «Г» — не знаю, я еще не разобрался.
А эта девочка! Ох уж эта девочка! Я, дурак, сразу должен был догадаться, что хорошо это не кончится — такая она была красивая... ну, как бабочка, что ли... Таких девочек еще поискать надо, не в каждой школе найдешь. Я ее заметил еще на первой переменке и все смотрел, как она носится по коридору, порхает. Конечно, очень трудно было ее рассмотреть, потому что она все время носилась, на каждой переменке. Потом уроки кончились и все пошли из класса, я тоже пошел и вдруг вспомнил, что я, балда, в классе портфель оставил. Представляете? Не авторучку, не тетрадку там, а портфель — самое главное. И вот, когда я за ним сбегал и шел обратно по пустому коридору, я вдруг, обернувшись, увидел, что она вышла из класса и тоже идет по коридору, сзади меня. Она шла и пела, и я все оборачивался, чтобы рассмотреть, какая она есть. Трудно было все время головой крутить, и я пошел тогда головой назад, а ногами вперед, ну, то есть я шел, как и раньше, а сам смотрел назад, на эту девочку.
Нет, никогда не надо так ходить в школе по коридору!
Я услышал, как кто-то сказал басом:
— Ах! Ох! Что с тобой, мальчик?
В глазах у меня стало темно, а голове мягко-мягко. Я прыгнул куда-то в сторону, открыл глаза и увидел высокого седого человека.
— Ты попал мне головой в живот, — сказал он. — Как это ты умудрился? Ну, ладно, иди. Не делай так больше.
«Извините, простите», — слышал я свой голос, и еще я слышал, выбегая на лестничную площадку, как смеется где-то внизу эта девочка, похожая на бабочку.
Я выскочил на улицу как угорелый. Я стал размахивать портфелем, кружиться на месте — весь я был будто заводной, — и вдруг портфель вырвался у меня из рук и полетел высоко вверх...
— Значит, не хочешь в глаз? — спросил опять один из этих пяти.
— Нет, — повторил я в двадцатый раз.
— А ты за что его ударил? — спросил другой.
— Я не ударил, — сказал я. — Просто портфель сам упал ему на голову.
— Но ведь это ты его бросил, а?
— Ну да, но я не нарочно, просто он вырвался.
Сам-то этот, ну, тот, которому портфель упал на голову, стоял, покачиваясь, и молчал.
Вдруг круг их раздвинулся, и я увидел эту девочку, эту бабочку.
— Оставьте его, — сказала она, задрав нос и не глядя на меня. — Он новенький.
Все зашумели, а рыжий сказал:
— Он ударил Бочкина сверху портфелем.
— Да, — сказал Бочкин и качнулся.
— Оставьте его, — повторила она. — Он же не в себе. Он только что влетел головой в живот директору школы. Он новенький.
Они зашумели, начали смеяться и разошлись.
Я остался один. Постоял немного и пошел домой.
Очень странно было идти по незнакомому городу, подыматься по незнакомой лестнице, звонить в незнакомый звонок — к себе домой.
Еще три дня назад папа, мама, Зика и я были в Сибири, а сегодня я уже в Ленинграде и даже ходил в новую школу.
Сходил, так сказать.
И, главное, мы там, в Сибири, задержались и прилетели на самолете в Ленинград, когда занятия в школе уже начались, и теперь мне придется догонять класс.
Мама улыбалась как солнышко, когда я вошел.
— Ну как? — спросила она. — Как первый день в школе?
— Просто прекрасно, — сказал я.
— Тебя не обижали?
— Вот еще, — сказал я. — С чего это вдруг? Просто так, что ли?
— Ну, я не знаю, — сказала мама. — Дети такой подвижный народ.
Вдруг она положила руку мне на плечо и стала смотреть в глаза, а я начал вертеть головой, потому что нарочно смотреть в глаза — это одна из самых ужасных вещей на свете. Мне так кажется.
— Послушай, — сказала она. — Ты с кем-нибудь подружился сегодня, а?
— Нет, — сказал я. — Нет.
— Это плохо, — сказала она. — Это очень плохо. Мне бы так хотелось.
Я крутил головой и не мог смотреть ей в глаза.