— Мне скоро подарят часы, — сказала она.
— У меня были, — соврал я. — Но я их утопил, когда купался.
— Интересно быть новеньким? — спросила она вдруг.
— Нет, — сказал я. — Не очень.
— Вот мне бы это было интересно, — сказала она. — Я никогда в жизни не была новенькой, только когда все были новенькие — в первом классе. Я все время в этой школе учусь. Даже немного надоело.
Мы так и сидели — каждый на своей парте.
— Что такое День здоровья? — спросил я.
— В этот день мы не учимся, — сказала она.
— Понятно. Вроде воскресенья.
— И ничего подобного, — сказала она. — В День здоровья мы не учимся, но в школу все равно приходим.
— Зачем? Какой смысл?
— Мы все вместе делаем что-нибудь... ну, для здоровья. Идем на стадион, в парк, на Неву, вообще гуляем. Разве в Сибири не было Дня здоровья?
— Кажется, нет.
— Тебе нравится Кудя? — вдруг спросила она.
— Какой Кудя?
— Ну, Кудинов?
— Я не знаю, кто это, — сказал я.
Рыбкина сделала ужасно огромные глаза.
— Ты серьезно? — спросила она.
— Вполне.
— Это же твой сосед по парте.
Она смотрела на меня, как на ненормального.
— А-а, — сказал я. — Сосед. Он вроде ничего.
— Он лучше всех в классе танцует, — сказала она. — А учится хуже всех. Круглый троечник, и двойки бывают. Ты смотри, осторожно с ним.
— А что такое? — сказал я. Мне не понравилось, что она ябедничает.
— Он знаешь что за человек? Выкинет на уроке какой-нибудь номер, а сам сидит как ни в чем не бывало и всегда влетает не ему, а соседу по парте. Я знаю, я с ним сидела в прошлом году.
«Она желает мне добра», — подумал я.
— А ты не знаешь, как эту девочку зовут? — спросил я. — Она от нас через класс учится.
— Какую девочку? — спросила Рыбкина. — Там много девочек.
— Ну, такая... красивая... симпатичная, — сказал я. — У нее еще волосы вот так. — И я показал.
— Тебе нравится эта девочка? — спросила она.
— Она ничего себе, — сказал я.
— Она тебе просто нравится или очень?
— Не знаю, — сказал я. — Она вообще-то ничего себе. Как ее зовут?
— Я не знаю этой девочки, — сказала Рыбкина.
— Что же ты спрашиваешь, очень она мне нравится или нет?
— Не знаю я никакой девочки, — сказала Рыбкина.
Она не глядела на меня.
Потом спросила:
— Как это ты умудрился попасть директору в живот головой?
— С чего ты взяла?!
— По-твоему, этого не было?
— Кто тебе об этом сказал?
— Не помню кто. Неважно. Об этом знают все.
— Как все?
— Так все!
— Неохота с тобой разговаривать, — сказал я.
— Не больно-то и хотелось!
— Смотри! Смотри! — вдруг закричал я, обо всем позабыв. — Наш жук летает по классу. Смотри! Гудит! Гудит!
Я крутил головой, следя за жуком. Он летал медленно и гудел как самолет. Потом разогнался и вылетел в форточку.
— Все, — сказал я. — Улетел.
Я посмотрел по сторонам и увидел, что я в классе один, Рыбкина куда-то делась, и тут же я услышал голоса и топот ног, и в класс ворвались ребята и девчонки — начинались уроки.
Я шел по Невскому и глазел по сторонам. Дома я себя чувствовал еще куда ни шло, а здесь до меня здорово доходило, что я живу в совершенно незнакомом городе. Довольно тошно мне было. Иногда даже такая тоска находила, что я прятался под огромные козырьки над витринами магазинов, под красно-белые и сине-белые полосатые тряпки, которые вешали неизвестно для чего, а потом я догадался, что, видно, для того, чтобы летом от яркого солнца не выгорали те вещи, которые выставлены на витринах. Наверное, их просто не успели снять, потому что солнце светило не очень ярко.
Я стоял под этими козырьками, и там было не так людно и шумно, как на тротуаре.
По маленькому мосту я перешел через какой-то канал, дальше магазины были уже без козырьков, я прошел один, после второй, потом была просто дверь, из которой валил народ, все размахивали руками и говорили про какой-то футбольный матч, и возле этой двери я неожиданно увидел папу. Он тоже заметил меня.
— Ты? — сказал он. — Откуда вдруг?
— Просто пошел пройтись после школы, — сказал я. — А ты чего здесь делаешь?
— Здесь мой НИИ. Научно-исследовательский институт.
— Куда это они все? — спросил я. Народ так и валил из этого НИИ.
— Сейчас у нас обед, — сказал папа. — А ты, собственно, почему здесь разгуливаешь? Почему не в школе?
— Просто гуляю, — сказал я. — У нас должно было быть шесть уроков, а получилось четыре, вот я и гуляю.