Затем зашёл в Сохо. Каждый, возвращавшийся домой рассказывал о секс-шопах, и я пошел взглянуть. Слишком юный возраст, не позволял заходить внутрь. Зато можно было пялиться на окна. Coхо тогда был сексуальной столицей Британии. В Средней Англии эквивалента не было. Я не мог поверить глазам, оказавшись там. Женщины просто стояли в дверных проемах, запрашивая проходящих парней, чего они хотят. В Бирмингеме был стриптиз бар, но не было настоящего района красных фонарей. Это совершенно неизведанный мир.
В ту ночь состоялся первый просмотр Лондонского шоу. Это был The Marquee club на Wardour Street. Только что случился прорыв The Who, но истинное удовольствие состояло в походе в The Marquee. Я читал об этом месте десятки раз, оно было специально организовано для выступлений новых ритм-н-блюз групп. Представлялось, что это большой, гламурный зал, полный знаменитых артистов. Местечко оказалось небольшим клубом, пещерного типа, но что за фантастическая атмосфера!
В семнадцать я покинул школу, чтобы целиком сконцентрироваться на музыке. Я совсем не мог учиться, потому что занятия с группой поглощали всё время. Приходил домой к часу-двум утра, затем предстоял ранний подъем на первый урок. Я был просто измотан, что бы уделять внимание учителям. В конце концов немало поколебавшись я принял решение покинуть школу. Для родителей это оказалось ударом. Они поощряли увлечение музыкой, но только как хобби. Когда отец услышал о моём решении, он сказал «нет». Вопрос состоял в том, что я собираюсь делать в жизни по окончании школы. Я сказал, что не вижу смысла оставаться в школе, если не заинтересован в дальнейшем образовании: «Дайте мне возможность попробовать, и если не получится, то я вернусь в колледж». Они почувствовали, как серьезно я настроен и постарались понять, хотя не очень-то верили, что музыкой можно зарабатывать на жизнь. В ту пору, они всё-таки не понимали, что отступать я не намерен.
Когда я сказал в школе, что ухожу, классный руководитель и пара учителей принялись за отца. Все знали его, потому что он мыл в школе окна. Полагаю, что главным мотивом являлись хорошие итоги экзаменов на аттестат зрелости, хотя если честно, я сильно забросил учебу, что вряд ли бы сдал «А» уровень. Особенно неистовствовал м-р Дикенсон. Он говорил отцу, что тот сумасшедший, позволяя мне бросить школу и стать музыкантом. Отец с ним соглашался. Это было неслыханно, бросить образование ради группы. Музыка была ужасным занятием.
Дикенсон был экс-армейцем, поэтому всегда ладил с отцом. Они оказались одного возраста, частенько встречались и болтали о войне и имели схожее мировоззрение. «Невилл растратит впустую свою жизнь, если не останется в школе для экзаменов» говорил он отцу. Отец был очень обеспокоен, но к его чести, больше не старался отговаривать меня. «Если ты хочешь попробовать свой шанс в группе, мы с мамой поддержим тебя». Он всегда считал меня талантом, хотя по-настоящему до конца не верил в решение задачи. По тем дням он вел себя очень уважительно. Отец выслушал от учителей нескончаемое число комментариев на мой счет, ведь он продолжал мыть окна. Когда Slade достигли успеха в начале 70-х, я всегда посылал ему открытки из Австралии или Японии. Отец брал открытки в школу, невзначай упоминал обо мне и показывал открытку. Это был реванш за годы нравоучений.
Видя мои успехи в музыке, отец становился счастлив. Я уверен, что если бы ему самому выпал шанс и представилась удачная возможность, он последовал бы похожим путем. Отец обладал голосом, был и кураж. Но в его годы удариться в музыку было ещё большим безумием, чем для меня сейчас. Сегодня каждый ребенок хочет выступать в группе. А в ту пору ты просто выпадал из общества.
Когда я ушел из школы, Фил и Пит Бикли, наш басист, ушли вместе со мной. Мы решили стать профессионалами вместе. К тому времени Пузан оставил группу, а Мик Оултон, остался в школе. Сейчас он лектор в Loughborough University. Фил, Пит и я нашли нового барабанщика, классного парня по имени Герри Кибл. Муж сестры Фила – Терри, также присоединился к нам в качестве саксофониста, сам Фил дублировал электроорган.
В течение первых месяцев вне школы мы сыграли во множестве местечек, в том числе и довольно крупных, вдали от дома. Мы заработали неплохие деньги, чтобы прикупить приличные инструменты, но на жизнь не хватало. Был только один путь. Нужно было найти достойную работу.
Я поступил на работу в офис местной фирмы и стал продавцом автозапчастей. Зарплата составила 8 фунтов в неделю. С самого начала, ситуация оказалась невозможной, ещё хуже чем в школе. К 8 утра каждый день на работу. Бос говорил: «Нодди, ты выглядишь ужасно. Что ты делал всю ночь?» Очевидно, что душа моя активно сопротивлялась. После шести месяцев пришлось уйти. Я видел, что родители обеспокоены. Я пытался объяснить, что работа и группа не совместимы. «Насколько ты можешь содержать себя, настолько это и есть твоя жизнь» - говорил мне отец. Родители приняли мой стиль жизни и поддерживали, как могли, но в глубине души желали, чтобы я нашел хорошую работу. Они думали, что я оставил попытки обрести финансовую независимость. Я так не думал, любя и уважая их, всё-таки не мог объяснить свой взгляд на жизнь.